 |
 |
|
|
– Угрожали ли тебе до нападения 11 ноября?
– Прямых призывов к физической расправе не было, однако неоднократно заявлялось, что со мной необходимо «разобраться».
– Возбуждено ли уголовное дело?
– Да, возбуждено 16 ноября по статье 116 УК РФ (побои). Хотя, по логике вещей, должны были возбудить по статье 112 (умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью).
– Нападение не повлияло на твою позицию?
– Нет, я не изменил своих взглядов и по-прежнему собираюсь их отстаивать.
– Уполномоченный Чечни по правам человека Нурди Нухажиев и доверенный адвокат Кадырова Мурад Мусаев утверждают, что случившееся с тобой - самопиар, а чеченцы на тебя даже внимания не обращают…
– Есть факты. В прошлом году в Чечне 5-тысячным тиражом напечатана книга «Депортация народов: ностальгия по тоталитаризму», в которой пытаются опровергнуть мои работы. Поскольку одним из ее авторов является сам Нухажиев, похоже, у него или хронический склероз или ранний маразм. В двух номерах газеты «Совершенно Секретно» появились разоблачающие меня статьи. Публикацию одной из них обеспечил генеральный директор ОАО «Ингушэлектросвязь» Тимур Марзиев, а за вторую бескорыстная газета поблагодарила и.о. генерального директора ОАО «Ингушнефтегазпром» Руслана Коригова.
Примерно тогда же, 30 сентября 2009 года в Московском Доме Национальностей прошел Круглый стол на тему «О вопросах освещения в СМИ и литературе истории депортации репрессированных народов», организованный Ассоциацией чеченских общественных и культурных объединений. В работе Круглого стола приняли участие представители московской мэрии, Совета Федерации, общественные деятели, историки, писатели, юристы, политологи, журналисты. В пресс-релизе мероприятия сказано: «Поводом для организации Круглого стола стала книга некого Игоря Пыхалова, изданная массовым тиражом, «За что Сталин выселял народы?», а в конце текста ко мне предложено «принять меры».
И меры принимались, ряд вайнахских деятелей, включая Нухажиева, обещали заявить на меня в правоохранительные органы, а некоторые и выполняли своё обещание. Среди них ингушские общественные организации «Машр» и «Нийсхо», а ранее - Большое Жюри Союза Журналистов по заявлению бывшего министра здравоохранения Ингушетии. Прокуратура проверяла все эти доносы, но не нашла в моих текстах ничего противозаконного.
– Говорят, что ты не можешь считаться историком, поскольку не работаешь в архивах и не имеешь статей в научных журналах…
– Желающие могут посетить ГАРФ, РГАCПИ и РГВА, убедившись, что я бываю регулярно и работаю с документами. Научные публикации у меня имеются. Например, в журнале «Общество. Среда. Развитие», который официально включён в перечень ведущих рецензируемых научных изданий Высшей Аттестационной Комиссии. В №3 за 2009 год опубликована моя статья «Георгиевские кресты для “белых орлов“», посвящённая использованию дореволюционных наград в белых армиях. В №2 за 2010 год опубликована статья «Сталин и Победа».
– Как ты воспринимаешь критику в свой адрес?
– Смотря какую. Если говорить о материалах по ситуации в Чечено-Ингушетии, то мои оппоненты часто либо вообще не ссылаются на них, либо просто плохо читают. Например, я пишу об операции по разоружению Чечни в августе-сентябре 1925 года и при этом упоминаю, что к этой операции были привлечены 3-й и 5-й авиаотряды. А Нухажиев берет кусок текста, складывает №3 и №5 и получает «8 авиаотрядов». Самое весомое доказательство привёл в статье «Совершенно секретно» некто Наурбиев: «Клянусь Всевышним — всё было по-другому!»
С другой стороны, когда обнаруживаются реальные ошибки, я их исправляю. Так, в первом издании книги «Великая оболганная война-2», я использовал цифры писателя Сергея Чуева, утверждавшего со ссылкой на архивы, что за три года войны из рядов Красной Армии дезертировало 49 362 чеченца и ингуша, ещё 13 389 уклонились от призыва, что в сумме составляет 62 751 человек. При изучении архивного первоисточника, выясняется, что автор ошибся, причем, как ни парадоксально, сразу в бОльшую и меньшую стороны. С одной стороны, эти цифры относятся не к чеченцам и ингушам, а ко всему Северному Кавказу. С другой стороны, это и не общее количество дезертиров и уклонистов, а только количество изъятых, без учета находившихся в бегах на момент составлении справки.
– Тебе часто вспоминают «демократическое» прошлое и упрекают в изменении взглядов на противоположные...
– Ничего удивительного. Когда со страниц всех ведущих изданий, с телеэкранов, из утюгов и стиральных машин нам твердили о 60 миллионах расстрелянных и посаженных в лагеря, я, не имея альтернативных источников информации, верил. Потом обнаружил противоречия, стал читать научную литературу и документы, после чего изменил позицию. Кроме того, замечу, что совсем уж чистым демократом я не был. В Ленинградском Народном Фронте состоял, потом был в питерской «Демократической России», но в ее левом крыле, в Социалистической партии, да и там имел свои взгляды по многим вопросам, например, еще в 1991 году подписал воззвание в поддержку Приднестровской республики. В любом случае я менял взгляды, не подлаживаясь к официальной линии, как бывшие секретари обкомов, в одночасье становившиеся ярыми антикоммунистами.
– Но и сейчас тебя не принимают полностью за своего ни «белые», ни «красные». Одним не нравится твоя поддержка Сталина и утверждения о необходимости большевистской революции. Вторые возмущаются, читая статью о поддержке русификации Финляндии императором Александром III, и антиутопию «Канонизация», где альтернативный Николай II уничтожает партии эсдеков, эсеров и кадетов на процессах, очень напоминающих 1937 год…
– И тут ничего странного. Один немецкий крестьянин, когда его спросили, за революцию он или за кайзера, сказал, что за революцию, поскольку она даст землю, но и за кайзера – потому что нужен порядок. Перед страной стояла задача ускоренной индустриализации. Конечно, лучше бы решить ее без революции, но власть оказалась неспособной, и к октябрю 1917 года, когда пришли большевики, страна уже разваливалась. Пришлось ее собирать, при этом, отбрасывая утопические идеи, типа замены постоянной армии рабочей милицией, отказа от семьи и брака и прочую чушь. Революция, образно говоря, что-то типа каши из топора из сказки про хитрого солдата. Каша, то есть СССР получился, но топор, то есть многие изначальные коммунистические идеи, из котла пришлось выбросить.
– Тем не менее, на митинге в защиту свободы слова и против политических репрессий по 282-ой (антиэкстремистской) статье Уголовного кодекса в твою поддержку выступили многие участники самых разных убеждений…
– Я всем очень благодарен, и заявляю, что присоединяюсь к требованию отмены этой бессмысленной и вредной статьи.
– Знаком ли ты с выступлением в твою защиту чеченского писателя Германа Садулаева?
– Знаком, и, пользуясь случаем, хочу выразить ему свою глубокую признательность. Герману много тяжелее, чем мне, против него выступил не какой-то шутовский «омбудсмен», а Рамзан Кадыров – влиятельный и опасный человек. Не говоря уже о том, что писать то, что пишет он, будучи чеченцем, требует огромного мужества. Ведь таким образом человек рискует оказаться вне общества. Разумеется, я выступаю категорически против каких-либо преследований Садулаева и готов поддержать его, чем смогу.
Что же касается критических замечаний относительно моих работ, о них можно поговорить отдельно, а пока могу лишь повторить, что никакой неприязни к чеченскому народу или к какому-либо другому я не питаю. Я, быть может, резко описываю их поведение в отдельные исторические периоды, но стараюсь, показать, что даже и тогда находились люди, которые вели себя достойно.
Вообще-то плохие времена есть у всех народов. Русский народ, с бараньим равнодушием смотревший на разрушение своей страны, тоже выглядел не особенно симпатично.
Беседовал Юрий Нерсесов
Игорь Пыхалов - постоянный автор АПН-Северо-Запад. С его публикациями можно ознакомиться тут.