 |
 |
|
|
Объявление депутатом-справедливцем Гудковым о создании движения в поддержку модернизации сразу напомнило раннеперестроечное движение в поддержку Горбачева против плохих начальников. Случилось это на фоне громкого скандала вокруг мэра Москвы, в подоплеке которого, по мнению многих наблюдателей, - усиливающееся соперничество Медведева и Путина. Предполагаемое движение базируется на программной статье Медведева «Россия, вперед!», будет надпартийным и может включить в себя представителей не только «Справедливой России», но еще и «Яблока», КПРФ и даже ЛДПР. То есть всю системную и полусистемную оппозицию. И хотя, по заявлениям инициаторов создания движения, в него смогут войти также отдельные представители «заединщиков», острием своим проект явно направлен против засилья педеросовской номенклатуры. Фактически это означает переприсягу Медведеву «справедливцев», лидер которых до сих пор позиционировал себя как лично преданного не столько главе государства как таковому, сколько конкретно Путину.
Движение в поддержку перестройки на первом этапе тоже возглавлялось преимущественно людьми, вполне вписанными в систему, часто примыкавшими к нижнему звену правящей элиты. Многие из них были членами КПСС. Они либо вообще не ставили существовавшую систему под сомнение и желали лишь ее некоторого улучшения, либо свое неприятие системы до времени маскировали. Но когда в общественную активность были вовлечены низы, вполне лоялистское и, в общем-то, царистское движение против костной бюрократии, мешающей царю-реформатору, быстро сосредоточилось на 6-й статье конституции. То есть посягнуло на основу существующего строя – монополию КПСС на власть и политику вообще.
Гудковский проект пока носит чисто верхушечный характер, его жизнь зависит исключительно от доброй воли Кремля, и он в любой момент может быть Кремлем прикрыт. Правящая элита, причем вся, прекрасно понимает, насколько опасно для системы манипулятивной, имитационной демократии любое реальное и открытое политическое соперничество, даже если это пока всего лишь соперничество околовластных кланов. Если артисты на сцене начинают лупить друг друга по-настоящему, спектакль выходит из-под контроля режиссера. И перестройку «элита» тоже помнит. Если же, несмотря на все это, подковерная борьба придворных клик выплескивается в публичное пространство, это значит, что противоречия между ними достигли критической остроты, и они просто уже не могут себя сдерживать. Скандал с Лужковым дает некоторую надежду, что мушкетеры короля, противостоящие гвардейцам кардинала, могут быть востребованы, и Медведев даст гудковскому проекту жить.
В перестройку рядом с респектабельным движением «в поддержку», старавшимся играть по правилам системы и не нарушать ее базовые формальные и неформальные запреты (например, не ставить под сомнение «руководящую и направляющую роль КПСС», не касаться некоторых болезненных исторических сюжетов), с самого начала существовали активные группы, эти правила и запреты прицельно атаковавшие. Их уже тогда называли «экстремистами». Умеренные и радикалы страшно не любили и постоянно с пафосом обличали друг друга. Радикалы обзывали умеренных приспособленцами и лакеями преступного режима, придающими ему благообразие своей деятельностью. Умеренные обзывали радикалов провокаторами, способствующими усилению «правого, консервативного крыла в руководстве КПСС» (да, да, сталинистов тогда называли правыми, а либералов - левыми, об этом нелишне сегодня кое-кому напомнить).
Однако в условиях подъема общественной активности и прогрессирующей дезорганизации власти между умеренными и радикалами само собой сложилось весьма продуктивное разделение труда. Радикалы постоянно пробовали систему на вшивость, пробивали в ней бреши, явочным порядком ставили в повестку дня табуированные вопросы, расширяли пространство фактически дозволенного. Это пространство занимали умеренные и закреплялись на отвоеванных позициях.
Этот опыт полезно учитывать нынешней внесистемной оппозиции при определении своего отношения к всевозможным лоялистско-обновленческим поветриям. Однако постоянно необходимо помнить несколько простых вещей.
Первое. Разделение труда между системной и внесистемной оппозицией может сложиться лишь в условиях революционной ситуации, то есть при наличии кризиса верхов и общественного подъема, когда оппозиция наступает, а власть отступает.
Второе. Лидеры предлагаемого нам обновленческого движения по своему общественному положению это привилегированная обслуга режима, хотя и не допущенная к рычагам реальной власти, но являющаяся частью системы и себя с ней отождествляющая. Их устремления не выходят за рамки косметического ремонта системы, избавления ее от наиболее вопиющих безобразий, угрожающих всю систему обрушить. Такой ремонт они мыслят лишь в союзе с «обновленческим крылом» правящей олигархии и под его руководством. Если такой союз состоится и одержит победу над гвардейцами кардинала, свое собственное господство он сможет поддерживать лишь все теми же методами «управляемой демократии». Поэтому его первой заботой в случае победы станет недопущение реальной демократизации.
«Системные обновленцы» могут обличать коррупцию и «бытовой» ментовский беспредел, но они молчат о политзаключенных и «сверхполициейской» регламентации публичных акций. Они могут критиковать использование «административного ресурса» на выборах, но они категорически не заинтересованы в изменении выборного законодательства и законодательства о партиях (партиям, имеющим лицензию, не нужны новые конкуренты). Лишь тяжелые обстоятельства могут заставить их заметить все эти «неинтересные» для них вопросы. Например, гвардейцы кардинала могут довести. Или протестное движение, которое невозможно станет не замечать. Но пока эти вопросы ими не поставлены - «никакой поддержки» и «никакого сближения». По дедушке Ленину.
Третье. Чтобы реально влиять на «повестку дня» (или «менять дискурс»), внесистемная оппозиция должна выступать максимально консолидировано и никому не давать ни малейшего повода для подозрений (или надежд), что какая-то ее часть согласна удовлетвориться полупочтенным местом системной оппозиции, если та волею «обновленческого крыла» бюрократии переместится на совсем непочтенное место новой «партии власти». И если либералы хотят в очередной раз объединить свои разрозненные организации в собственную чисто либеральную партию отдельно от левых и националистов (что само по себе никак не плохо), они, чтобы отвести от себя подозрения, должны, как минимум, четко заявить, что свой проект они не противопоставляют идее широкой коалиции сил разной идеологической направленности. Что в левых и демократических националистах они видят союзников и готовы развивать сотрудничество с ними. В том числи и при определении своей избирательной тактики. Во всяком случае, пока правящая клика не отстранена от власти и выборы не стали свободными.
Александр Скобов