 |
 |
|
|
Помните, как на заре перестройки прогрессивная общественность рыдала над страданиями писателя Михаила Булгакова от большевистской цензуры? Действительно страдал. Главный труд — роман «Мастер и Маргарита» издан в СССР лишь через 33 года после смерти автора, а повесть «Собачье сердце» спустя 47 лет.
Цензурное засилье успешно использовалось для перестроечной пропаганды. «Собачье сердце», снятый по ней фильм и спектакль в московском Театре юного зрителя, метко били в плеши замшелых коммунистических идеологов.
Плешевладельцев объявили наследниками Шарикова и Швондера, а народу указали: допустили до власти таких тварей, потому и сидите в дерьме! Только мы, высокодуховные интеллигенты, знаем как сделать из него конфетку!
Конфетки не вышло, перестройка перешла в перестрелку, а самые пронырливые интеллигенты в союзе с выкинувшими партбилеты столоначальниками сперли всё что могли. Наряду с верой в святость свободного рынка и антикоммунизмом, почётное место в прикрывающей растащиловку идеологии стала борьба с призраком русского фашизма. Его обличали всюду, вплоть до собственных ночных горшков. На булгаковских страницах свастику искали особо.
Один заголовок упитанного труда Михаила Золотоносова «Мастер и Маргарита» как путеводитель по субкультуре русского антисемитизма» чего стоит! Тему продолжили в альманахе «Еврейская старина», развил израильский писатель Аркадий Красильщиков, углубили многие другие, но Михаил Нафтальевич отжёг круче всех. Он записал в антисемиты не только русского Булгакова, но и стопроцентного еврея — поэта Осипа Мандельштама.
Казалось, дальше некуда: но тут началась война в Донбассе и разоблачение москальских литературных имперцев обрело второе дыхание. Вице-президент Ассоциации украинских писателей Юрий Винничук обвинил Булгакова и Пушкина в плагиате. Директор Института национальной памяти Украины Владимир Вятрович объявил обоих опасными щупальцами русского мира, заодно отнеся к зловещим отросткам Высоцкого, Цоя и Аллу Пугачёву... Могли ли российские либералы не поддержать киевских побратимов? Конечно нет! И в Москве знамя Винничука и Вятровича подхватил фантаст Леонид Каганов.
Все смотрели прекрасный булгаковский фильм «Иван Васильевич меняет профессию»? А многие ли обратили внимание на его мораль? О том, что русский вор Милославский будет умнее, чище и полезнее для российской государственности, чем всякие инородцы: врач-вредитель Шпак и злыдень-чиновник Бунша.
Фантастическую историю о путешествии во времени Ивана Грозного Каганов передёргивает сверху донизу. Для начала он врёт, называя кинокомедию «Иван Васильевич меняет профессию» булгаковской. Это фильм режиссёра Леонид Гайдая, который от пьесы Булгакова «Иван Васильевич» много где отличается. Особенно в сцене с вором Жоржем Милославским и шведским послом.
На экране попавший на царский трон гражданин Бунша с готовностью отдаёт Швеции Кемскую волость, а Милославский ему препятствует.
Бунша: Что?! Кемскую волость?!
Швед: О, я, я! Кемска волост. О, я, я!
Бунша:Ха-ха-ха! Да пусть забирают на здоровье! Я-то думал!
Господи.
Дьяк: Как же это так, кормилец?…
Жорж. Да ты что, сукин сын, самозванец, казённые земли
разбазариваешь?! Так никаких волостей не напасёшься!
В пьесе уголовный элемент знать не хочет об интересах державы.
Милославский. Так что же ты молчал? Кемскую волость?
Посол. О, я... о, я...
Милославский. Да об чём разговор? Да пущай забирают на
здоровье!.. Господи, я думал, что!..
Дьяк. Да как же так, кормилец?!
Милославский. Да кому это надо? (Послу.) Забирайте, забирайте,
царь согласен. Гут.
Патриотом-государственником вора сделали киношники, а шулер Каганов объявил эпизод булгаковским. И не зря: авторы сценария ленты сам Гайдай и литератор Владлен Бахнов. Даже кагановского нахальства не хватило объявить двух советских евреев травителями инородцев. Вот и он переписал их сцену на Булгакова. Одновременно перелопатив образы стоматолога Шпака и управдома Бунши. Большинство известных в истории Шпаков - украинцы, белорусы и поляки. Персонаж Булгакова, учитывая имя-отчество (Антон Семёнович) и профессию (стоматолог), скорее всё же еврей, и субъект неприятный. Только какой он «врач- вредитель»? В пьесе и фильме Шпак не наносит ни малейшего ущерба ни государству, ни здоровью пациентов. Наживается на них, но, кажется, либералы не против высоких заработков талантливых медиков?
Ладно, пусть Шпак действительно не ариец. Но с какого перепугу к нацменьшинствам приписан товарищ Бунша? Согласно пьесе, он потомок князя Корецкого. Русская ветвь Корецких пресеклась в XV веке, но в альтернативном мире Булгакова князья спаслись, по всем признакам породнившись с Рюриковичами. Спустя четыре столетия кровь проявилась в хлопотливом заведующим домовым хозяйством, оттого он на царя и похож.
Гайдай этот сюжет не использовал, зато в пьесе он один из основных. В советской Москве Бунша панически открещивается от отца-аристократа.
Николай Иванович, вы не называйте меня князем, я уж доказал путем представления документов, что за год до моего рождения мой папа уехал за границу, и таким образом очевидно, что я сын нашего кучера Пантелея. Я и похож на Пантелея.
Зато, попав на трон Ивана Грозного, мигом вспомнил о знатном происхождении.
Бунша (Дьяку). Вы что на меня так смотрите? Я знаю, что у тебя на уме! Ты думаешь, уж не сын ли я какого-нибудь кучера или кого- нибудь в этом роде? Сознавайся! (Дьяк валится в ноги). Нет, ты сознавайся, плут... Какой там сын кучера? Это была хитрость с моей стороны.
Шпак не вредитель, Бунша российский князь, Милославский не отстаивает Кемскую волость… Ну, а Каганов, переврав о них всё что можно, уродует Михаила Афанасьевича дальше.
А ведь это характерная булгаковская мораль — в «Собачьем сердце» он точно так же объяснял, что даже честная собака лучше пролетарского отребья под управлением Швондеров.
Открываем 9-ю главу «Собачьего сердца» и смотрим, кто придушил отребье подушкой? Правильно, хирург Иван Арнольдович Борменталь! Разве может великорусский шовинист породить положительного персонажа с такими нагло неславянскими фамилией и отчеством? Ни в коем случае, потому аккуратно вычёркиваем доктора и оставляем только Швондера. Заодно подумаем: зачем в наше толерантное время российской литературе фашистский изверг Булгаков? Расстрелять, к сожалению, уже невозможно — так хотя бы на могилу нагадим.
Юрий Нерсесов