 |
 |
|
|
Продолжение. Части 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18
Когда я однажды похвалил при Жириновском самоотверженность, идейную убежденность и бескорыстную преданность своему вождю парней и девушек Национал-большевистской партии (которые приезжали в Саратов со всех концов огромной страны и даже из-за границы, чтобы дать в суде показания в защиту Лимонова), в голубыхглазах Владимира Вольфовича мелькнуло тенью облачко легкой зависти. Кто как не он лучше других знал, что в его Либерально-демократической партии (как, впрочем, и в КПРФ, и уж тем более - в "партии власти") таких преданных и самоотверженных соратников никогда не было, нет, и вряд ли будет. И случись с ним сейчас какая-нибудь неприятность или, не дай Бог, беда, большинство из тех партийцев, что бессловесными истуканами позируют за его спиной в Госдуме, тут же трусливо разбегутся по разным партиям, а то и вовсе - вставят в спину нож.
И потому Вольфовича иной раз прорывает.
"Вы въехали в Думу на моих плечах! - Ругает он своих нерадивых партийцев. - Я мотаюсь по стране, постоянно встречаюсь с людьми, работаю круглыми сутками, а где вы? Отдыхаете? Наслаждаетесь жизнью? Вы - черви!.."
И они молчат. Соглашаются. Хотя, некоторые, в душе, и ропщут. Но только - некоторые.
Пятнадцать лет подряд не хотел быть "червем" в ЛДПР один из самых известных жириновцев - Алексей Митрофанов. И еще бы и дальше мучился, но тут уж надоело играть с ним в поддавки самому Вольфовичу, и Леша, набравшись опыта и всего прочего, что крайне необходимо современному российскому политику, подался в свободное плавание по коридорам и кабинетам Власти, прибиваясь то к одному, то к другому берегу.
Александр Венгеровский, который всегда, сколько я его знал, был о себе очень высокого мнения, а после получения из рук Жириновского должности вице-спикера Государственной Думы от фракции ЛДПР так возгордился собой, что стал причислять себя к "основателям партии" и даже написал и издал книжку под многозначительным названием "Хочу и могу".
Впрочем, если самоуверенность и самолюбование были всегда свойственны "барину" Венгеровскому, то любовь к эпатажу присуща вообще многим депутатам-жириновцам первого созыва, во всем подражавшим своему экстравагантному, талантливому лидеру. Однако подражали они ему, как правило, нарочито и неумело.
Наиболее отличались в этом Алексей Митрофанов (видимо, замаливая грехи, о чем речь чуть позже) и Вячеслав Марычев (ну, тот - в силу характера и основных своих специальностей – актера и массовика затейника). Первый стучал кулаком по думской трибуне и, заходясь в истерике, кричал коммунистам: "Мы вам покажем!" Второй приходил на пленарные заседания то в шапке-ушанке или в телогрейке, то в поповской рясе или в белом костюме руководителя секты "Аум сенрике", то надевал под свой знаменитый красный пиджак бутафорские женские груди. А то на пресс-конференции пил из пол-литровой банки яблочный сок, выдавая его за “мочу кандидата в Президенты России Владимира Жириновского”. Таким оригинальным способом депутат Марычев пытался доказать богатырское здоровье своего лидера, в отличие от плохого здоровья его конкурента на выборах – действующего Президента Бориса Ельцина.
"Как у младенца!" - Комментировал Марычев дегустацию "мочи Жириновского", причмокивая от удовольствия.
Что же касается книжки Венгеровского, то ее выпуск, по задумке автора, тоже должен был стать еще одной эпатажной акцией жириновцев (словно они соревновались между собою, кто кого перещеголяет в экстравагантности и подражании их лидеру). Однако, как мне кажется, самим ее названием Венгеровский, что называется, сглазил и свою политическую карьеру, и саму жизнь.
"Я молодой политик. Нет у меня пока громкого имени... Главное: я хочу и могу!"
Но совсем скоро выяснилось, что Александр Дмитриевич не только ничего вообще не хочет, но уже и не может. Он быстро лишился поста вице-спикера Думы, несколько лет "прозябал" простым депутатом. Подвергся нападению неизвестных лиц во дворе своего дома в центре Москвы, когда выгуливал там собачку, - был ранен в ногу из пистолета и стал инвалидом. Затем со скандалом вышел из ЛДПР и строил маниловские планы по созданию собственной партии, долго лечился от различных болезней и умер 59-ти лет от роду, да упокоится его душа с миром!
Но вот когда Венгеровский еще оставался депутатом, и мы с ним встречались в Думе, он постоянно жаловаться мне на Вольфовича, сетовал, что, дескать, тот его не ценит, отдавая предпочтение "всяким сомнительным личностям", "дряни" и "быдлу".
Да, жириновцы совсем не походили на лимоновцев!
"Я же был самый солидный человек в партии! - обиженно восклицал Венгр. - С кем Жир останется?.."
А мне, слушая его, вспомнилось, как незадолго до первых выборов в Думу в 1993 году, когда я заехал в штаб ЛДПР в Рыбниковом переулке, чтобы оставить Вольфовичу на подпись какие-то документы, то в его кабинете обнаружил... Венгеровского. Тот, в отсутствие хозяина, мерно покачивался в его кресле за рабочим столом, хотя никто ни до, ни после такого себе не позволял.
"Дмитрич, ты чего это здесь?" - Не удержался я, выкладывая на стол Жириновского свои бумаги.
"Да так, - замялся Венгеровский. - Я же первый заместитель..."
Этот "первый заместитель" впервые появился в партии только в июле 1992 года, в связи с чем он отсутствует даже на известной фотографии "теневого кабинета министров" Жириновского, сделанной в конце июля того года, о чем Венгеровский часто высказывал потом сожаление. Его заявление о вступлении в партию (тогда – ЛДПСС) с приколотой к нему советской десятирублевкой мне несколько раз попадалось на глаза среди бумаг на столе управделами партии Валентина Минакова, так как оно пролежало там до конца лета из-за отсутствия в Москве Жириновского. Вольфович в тот период активно разъезжал по заграницам - то в ФРГ к лидеру Немецкого народного союза доктору Герхарду Фраю, то с Лимоновым во Францию - к Жан-Мари Ле Пену.
Между тем, позднее Венгеровский всем посторонним рассказывал сказки, что он, дескать, является членом ЛДПР и даже - членом Высшего Совета ЛДПР - аж с 1990 года! Эта ложь, в которую, похоже, он даже сам стал постепенно верить, вошла и в его официальную биографию, и в Википедию.
Когда же в августе 1992 года Минюст РСФСР, возглавляемый будущим "лучшим чувашем" Николаем Федоровым, аннулировал регистрацию ЛДПСС (не имея на то, разумеется, никаких законных оснований, так как зарегистрирована она была вышестоящим министерством - Минюстом Союза ССР), все шатающиеся и "новообращенные", к коим относился и Венгеровский, бросились бежать с тонущего корабля под названием “ЛДПСС”. Ведь дальше, как многие тогда предполагали, могли последовать и репрессии. Особенно, если учесть, что Жириновский ровно год назад поддержал ГКЧП, а его члены все еще продолжали находиться в Матросской тишине.
Сам я познакомился и начал работать с Жириновским в том самом августе 91-го, сразу после “путча ГКЧП”, когда Вольфович особо нуждался в юридической помощи. После победы над гэкачепистами, 22 августа, мэр Москвы Гавриил Попов издал распоряжение № 125рм "О приостановлении деятельности организаций КПСС и ЛДПСС г. Москвы, оказавших путчистам помощь в организации переворота". У коммунистов отобрали здания райкомов, горкома, ЦК и всего прочего, а у ЛДПСС ничего, кроме одного номера в гостинице “Москва“, не оказалось. Поэтому все ограничилось направлением в гостиницу электриков, которые выкрутили лампочки, извинились и ушли. Выглядело все это, конечно, комично. Но что могло последовать дальше – никто не знал. А могло последовать, что угодно. И через несколько дней Жириновский, от греха подальше, перебрался в гостиницу “Центральная“ на улице Горького с номерами без туалетов и скрипучими полами длинных коридоров. Потом, уж осенью, Вольфовичу случайно подвернулась освободившаяся двухкомнатная квартира на последнем этаже в Рыбниковом переулке, а в начале следующего, 1992 года, он со своим штабом перебрался уже в трехкомнатную квартиру в соседнем доме.
Мне приходилось часто, по нескольку раз в неделю, встречаться в те времена с Жириновским, бывая у него и дома – на Сокольническом валу. И я невольно видел все, что происходило тогда в партии – кто окружал ее лидера, с кем он встречался, кто приходил к нему, чтобы познакомиться или вступить в партию.
Станислав Жебровский, Ахмет Халитов, Михаил Дунец, Андрей Архипов, Андрей Завидия, Виктор Богатый, Александр Жуковский – вот те, кто был с Вольфовичем в тот период. (Жебровский, Дунец, Халитов и Богатый стояли еще у истоков создания ЛДПСС в 1989 -1991 годах.) И еще были ребята-осетины, которые возили и охраняли Вольфовича. Потом в качестве охранника появился Владимир Михайлович Костюткин – отставной майор КГБ. А уже во второй штаб-квартире в Рыбниковом переулке управляющим делами ЛДПСС стал Валентин Минаков. Он и привел в партию летом 1992 года своего знакомого Венгеровского (а тот затем, когда стал вице-спикером Думы, отблагодарил его тем, что взял к себе руководителем секретариата). Но до 1992 года Венгеровским в партии даже и не пахло. Как и многими другими ее “старожилами” и “ветеранами“, которые первыми бросились врассыпную, как только узнали, что Ельцин приказал с партией Жириновского покончить.
И среди этих беглецов, помимо Венгеровского, был и Алексей Митрофанов, появившийся в партии с документальным фильмом "Кандидат в Президенты господин Жириновский", автором сценария которого он, кажется, являлся. Премьерный показ фильма состоялся 4-го апреля 1992 года в московском кинотеатре "Горизонт". Фильм был - самый что ни на есть заурядный. Но о Вольфовиче тогда не снимали и таких. На телевидение его тоже не приглашали, а в газетах упоминали только в рубриках "скандалы и происшествия" или "новости из зала суда". И Митрофанов пристал на время к Жириновскому, пока тот был на плаву, и ЛДПСС еще существовала.
Но партию неожиданно прикрыли.
И "креативный" Леша Митрофанов, чутко следящий за порывами ветра, дующего со стороны Кремлевского холма, вместе с "солидным" Александром Венгеровским, уже осенью 1992 года примкнул к бывшему пресс-секретарю Жириновского Андрею Архипову, задумавшему создать свою партию.
Так получилось, что Андрей тоже расстался с Вольфовичем именно в этот период, но по другой, более прозаической причине - из-за невыплаты ему заработной платы.
Что, в общем-то, и не удивительно, ведь большинство из тех, кто был тогда рядом с Жириновским и распределял скудные партийные финансы, недолюбливали Архипова за его острый язык и всячески выживали из партии. Они считали, что Андрей своими радикальными заявлениями от имени ЛДПСС и "сенсационными" сообщениями о жизни ее лидера превращает серьезную политическую организацию в балаган.
И, вынужденный, в конце концов, уйти от Жириновского, Архипов пригласил для участия в своем собственном политическом проекте всех тех, кто тоже покинул Вольфовича. Так с Архиповым оказались Митрофанов и Венгеровский, коммерсант Юрий Бузов и безработный кандидат химических наук Александр Курский, торговавший у музея Ленина патриотической и либерально-демократической литературой, писатель-националист Анатолий Иванов-Скуратов и бывший рок-музыкант Сергей Жариков, ранее привлеченный им к изданию газеты "Сокол Жириновского". Впоследствии к этой экзотической компании примкнул на короткое время и Эдуард Лимонов, уже успевший разочароваться в Жириновском.
И пока мы с Вольфовичем несколько месяцев занимались регистрацией новой Либерально-демократической партией (ЛДПР была зарегистрирована только 14 декабря 1992), с ним все это время оставались, по большому счету, лишь Жебровский, Минаков, Мусатов, Богатый, Халитов и секретарь - Александр Жемло (бывший прапорщик, приехавший из Латвии и живший прямо в штабе партии). То есть все руководство партии вместе с ее основными спонсорами, как и год назад, могли уместиться на одном диване.
Вот, собственно, и все.
Я сам чаще общался с Мусатовым и Богатым, консультируя их по различным вопросам, связанным с бизнесом. А вот Ахмета Халитова, хотя он был весьма своеобразный и далеко не глупый человек, я никогда всерьез не воспринимал (как, впрочем, догадываюсь, не воспринимали его серьезно и все остальные). Ко мне же он относился очень хорошо, убеждая, что моя фамилия происходит от имени знатного татарского хана, покинувшего Золотую Орду в конце 15-го века со всем своим родом. Перебравшись в Литву, эти люди, якобы, расселились потом по всей восточной Европе, став в Литве Белякасами, в Польше Беляками (с ударением на первом слоге), в Чехии и Словакии - Биляками, а в России - Беляковыми, то есть, по его словам, "людьми хана Беляка". Он даже как-то раз, приехав к Жириновскому с каким-то казанским муллой, вручил мне книжку об известных русских фамилиях булгаро-татарского происхождения, где все это подробно описывалось и говорилось о генерале Речи Посполитой литовском татарине Юсуфе Беляке, защищавшем в конце 18-го века Варшаву от русской армии Александра Суворова. Много лет потом Халитов неизменно называл меня на арабский манер "ханом Бюляком".
"Это у русских "беляк" - белый, чистый или щеголь, - пояснял он со знанием дела, - а у арабов “бюляк“ - "подарок"...
Не знаю, прав был или нет Ахмет Халитов относительно происхождения моей фамилии, но однажды, уже в Госдуме, меня разыскал по думскому телефону какой-то пожилой литовец. Он представился Белякасом, сказал, что прочитал в вильнюсской газете "Республика" материал обо мне, и пояснил, что собирает информацию о своих известных однофамильцах - литовских татарах...
Правда, помимо тех немногих, верных или просто симпатизирующих Жириновскому людей, в пустых помещениях его штаб-квартиры в последние месяцы 1992 года можно было встретить еще и нескольких городских сумасшедших. Один из них, помню, важно представлялся родственником Министра безопасности Виктора Баранникова, обещая Вольфовичу поддержку "на всех уровнях", но при этом сам писал огромными, на полстраницы, буквами, безумно таращил глаза и пускал слюни. Но такие типажи встречались в тот период и в любой другой партии, поэтому они - не в счет.
А пока мы регистрировали ЛДПР, Архипов, Жариков, Венгеровский, Митрофанов, Курский, Иванов-Скуратов и примкнувший к ним Лимонов создали свою Национал-радикальную - Право-радикальную партию. Такое длинное и странное, на первый взгляд, название было вызвано тем, что Лимонов предлагал создать партию со словом "национал" в ее названии, а Архипов и все остальные бывшие жириновцы делали упор на слове "правая".
Но в том, что партия должна быть радикальной, - сходились все.
Однако, спустя месяц или два, Лимонов покинул своих однопартийцев, определив их как беспомощных болтунов, и загорелся идеей создания уже своей собственной партии, получившей, в итоге, название Национал-большевистская, и заслуженно вошедшей в новейшую историю России...
А через год, когда после расстрела здания Верховного Совета Ельцин объявил о проведении выборов в Государственную Думу и разрешил участвовать в этих выборах ЛДПР, в штабе партии вдруг вновь, как ни в чем не бывало, объявились Митрофанов и Венгеровский. Причем, первый пришел не один, но со своей сестрой Элеонорой, а последний тут же объявил себя "первым заместителем Председателя партии", оттеснив в сторону своей "солидной" фигурой интеллигентного Станислава Жебровского, поразившего в свое время Лимонова превосходным знанием французского языка.
К сожалению, не только Венгеровского, но и многих других героев этих моих записок, уже нет в живых. Нет среди нас и Станислава Жебровского, о ком я искренне скорблю. Я знал его лучше, чем Лимонов и многие жириновцы. Человек с большим опытом и обширными знаниями, но совершенно лишенный тщеславия и высокомерия, Жебровский обладал редкой для жириновцев деликатностью и врожденным, шляхетским благородством (что воспринималось многими как “старомодность”). В последние годы своей жизни Жебровский мечтал снять документальный фильм об истории создания ЛДПР, взяв интервью у всех участниках тех событий, включая Лимонова. А в середине "нулевых", по моей рекомендации, он помогал депутату-справедливороссу Геннадию Гудкову в организации его законотворческой работы.
Я помню и первую после выборов 1993 года пресс-конференцию Владимира Жириновского, проходившую в том самом кабинете в Рыбниковом переулке, где я нечаянно застал Венгеровского в рабочем кресле вождя. И этот кабинет с трудом мог вместить всех пришедших к Жириновскому журналистов.
Это было что-то невероятное! Сенсационная победа ЛДПР! Кульминационный и, вероятно, главный момент всей жизни Владимира Вольфовича!
"Россия, ты одурела!" - Скажет, еще не опомнившись от первого шока, публицист-демократ Ю.Карякин. А тогдашний рупор демократии - газета "Московский комсомолец" - опубликует свой гневный материал о победе партии Жириновского на выборах под заголовком "Здравствуй, Ж..., Новый год!".
Но Вольфович был триумфатором и не обращал внимания на весь этот скулеж. Его партия, год назад, фактически, ликвидированная и вновь воссозданная, победила на всероссийских выборах! Замечу: на первых и, наверное, последних честных выборах в современной России по сию пору!
Жириновский сидел за рабочим столом, стиснутый со всех сторон журналистами с телекамерами, фотоаппаратами и диктофонами, ослепленный десятками вспышек и софитов. После бессонной ночи в ЦИКе он делился планами и рассказывал о себе - своей жизни, своих предпочтениях в политике и в искусстве (например, я помню, как он поразил меня тогда неожиданным признанием, что из зарубежных актрис ему, оказывается, нравится Стефания Сандрелли). К нему, ранее воспринимавшемуся "шутом" (и меня несколько раз вызывали “на ковер“ в адвокатуре с вопросами, почему я его защищаю – “шута“ и “фашиста“), теперь было приковано, без преувеличения, внимание всего мира. Он находился на вершине успеха! Он купался в лучах славы! Заслуженной славы.
А рядом с ним, среди этой толпы, на стуле сидел и многозначительно кивал головой импозантный "первый заместитель Председателя ЛДПР" Александр Венгеровский.
Станислав же Жебровский, один из основателей партии и верный, многолетний соратник Владимира Вольфовича, скромно стоял сбоку, никем не замечаемый.
А внизу, по занесенному снегом Рыбникову переулку, спешили к зданию штаба ЛДПР новые и новые группы российских и зарубежных журналистов.
И по грязным, широким лестницам подъезда уже поднималась наверх к Жириновскому первая иностранная делегация - сотрудники посольства Ирака во главе с самим послом.
А в коридорах штаба все еще не могли прийти в себя от счастья, ставшие вдруг депутатами Володя Пчелкин и Виктор Пронин. Володя - один из "соколов Жириновского", одетый в синюю униформу, в сапогах и с портупеей через плечо, оставил на радостях свой пост у входной двери, а Виктор, устроившийся недавно в ЛДПР заведующим гаражом, уже разливал вино по стаканам.
"Даа-а! - Восторженно тянул он. - В каких только авантюрах я не участвовал, но в такой еще никогда!..
Здесь следует пояснить, что когда Президент Ельцин внезапно объявил о предстоящих выборах в Думу, Вольфович включал в избирательный список своей партии всех подряд - от сотрудников аппарата и "соколов", до первых встречных-поперечных, случайно оказавшихся у него на пути. Это уже потом желающие стать депутатами Госдумы от ЛДПР стали выстраиваться в очередь к Жириновскому, а тогда все было гораздо проще и веселей.
Так, совершенно случайно, среди депутатов ЛДПР оказался, к примеру, и 23-летний Алексей Зуев, работавший до этого помощником скандально известного в те годы предпринимателя Антона Ненахова, владельца фирмы GMM, офис которой располагался в Совинцентре на Краснопресненской набережной. Ненахов (этакий симбиоз Бендера и Хлестакова) был знаком с Жириновским, приезжал к нему и сам приглашал Вольфовича на банкеты и приемы, но в момент формирования избирательного списка уехал, как назло, куда-то за границу. Вольфович позвонил ему в офис, попросив передать Ненахову, чтобы тот написал заявление и заполнил анкету, если хочет стать депутатом Госдумы. "А я могу?.. - Робко поинтересовался на том конце провода молодой человек, представившийся помощником Ненахова. - Если шеф не захочет?.."
Шефу он о звонке Жириновского сообщить позабыл ("замотался"), но сам в Рыбников переулок приехал, заявление написал и анкетку заполнил. Так Леша Зуев, бывший несколько лет на побегушках у Ненахова, стал "самым молодым депутатом" Государственной Думы.
Кстати, Алексей Зуев тоже уже умер. Он был депутатом двух созывов, но ничем особым в Думе и в российской политике не запомнился, разве что тем, что постоянно лез на передний план во время видео и фото съемок Жириновского. Сколько редких снимков Вольфовича с известными людьми было испорчено тем, что между ними оказывалась толстощекая физиономия Леши Зуева!..
Завгар Пронин вместе с руководителем секретариата ЛДПР В. Кобелевым, став депутатами, оказались первыми, кто покинул фракцию ЛДПР, переметнувшись к ее политическим противникам. Это произошло чуть ли не сразу после получения ими депутатских удостоверений. Но где они сейчас - я не знаю. "В жопе", - предположил более осведомленный Архипов.
Володя Пчелкин дисциплинированно отсидел в депутатском кресле весь отпущенный ему срок и потом тоже куда-то бесследно исчез, будто его и не было. Экстравагантный массовик-затейник Вячеслав Марычев умер в 2006 году, прикованный к постели и лишенный речи после инсульта...
А еще, слушая стенания депутата Венгеровского, мне вспомнился случай, как однажды он (уже будучи вице-спикером) вызвался подвезти меня на своей служебной машине до дому. Это было в начале 1994 года, когда Госдума еще располагалась в здании бывшего СЭВа на Новом Арбате, а мы с Венгеровским жили по соседству, в районе Речного вокзала.
И вот мы уселись с ним на заднее сиденье его черной "Волги" (тогда все народные избранники ездили только на "Волгах") и машина, скрипя, дребезжа и фыркая, поехала мимо Трехгорки в сторону Пресни.
"Вот видишь, Сергей, - вальяжно откинувшись на спинку сиденья, громко воскликнул Венгеровский, - на каком барахле мне приходится ездить! Мне - человеку, входящему в десятку самых высокопоставленных чиновников России!.."
"Лучшему адвокату и другу руководства ЛДПР на память от автора", - написал он мне на своей книжке. И в этом - весь Венгеровский. "Руководство"! Иначе он о себе в тот период и не мыслил.
А фотографии, помещенные в эту книгу!
Все они, в общем-то, столь же банальны, безвкусны и пошлы, как все, что писал и говорил “верный жириновец” Венгеровский: он и такой-то, он и такие-то, он и памятник, он и его семья, он и Рыбкин - "коллеги", он и Жириновский - "соратники". Но начинается этот "дембельский альбом" снимком, запечатлевшим автора с телефонной трубкой и иронической улыбкой на лице. А подпись под фотографией гласит: "Момент телефонного разговора с Премьер-министром В. Черномырдиным". Но почему не с Президентом Б. Ельциным или с самим Господом Богом?.. Скромность не позволила.
"Дмитрич, - сказал я Венгеровскому, когда он, наконец, закончил изливать мне в очередной раз свою душу, - а ты зря обижаешься на Вольфовича. Посуди сам: и ты, и все остальные депутаты оказались здесь, в Думе, только благодаря ему, - его таланту и харизме. Так?”
“Ну, так“, - неохотно согласился Венгр.
“То есть Жириновский это, как бы - основное блюдо. А вы все, извиняюсь, гарнир к нему: картошка, рис, овощи..."
Венгеровский уставился на меня, как будто увидел впервые.
"Да ты не обижайся. Ведь я же правду говорю".
Венгр промолчал. Но после того разговора он больше при мне на Жириновского не жаловался.
В декабре 1996 года, незадолго до новых выборов в Думу, я предложил Вольфовичу, в рамках избирательной кампании, поехать в Центральный дом художника, чтобы там, на фоне художественных полотен с изображением руководителей Советского государства (как раз проходила такая выставка), под объективами телевизионщиков поговорить о предстоящих выборах и современной российской политике.
Жириновскому эта идея понравилась, и мы договорились, что поедем в ЦДХ сразу после небольшого фуршета (по поводу чего - я уже и не помню), который должен был пройти с участием депутатов фракции ЛДПР в доме приемов на Ленинских горах. О предстоящем "культпоходе" Жириновского в ЦДХ пресс-служба ЛДПР заранее сообщила всем СМИ, и интерес со стороны журналистов к этому мероприятию был повышенный. (Надо помнить, что то были вторые выборы в Думу, и хэдлайнером на них выступал именно Жириновский.)
В ходе фуршета ко мне подошел Венгеровский. Вольфович стоял не далеко от нас, через стол, и я видел, что он прислушивается к тому, о чем мы говорим с Венгром. Точнее - что тот говорит мне. А Венгр, спросив, куда я собираюсь ехать на Новогодние каникулы, стал хвастаться, что за три года работы в Думе он, как вице-спикер, совершил 74-е поездки за границу, объездив все континенты и почти все страны мира.
"Ты же, знаю, фанат Таиланда, - снисходительно похлопывая меня по плечу, говорил Венгеровский, - а я в Бангкоке за один этот год был дважды, - один раз, когда летел в Австралию. И в твоей любимой Испании побывал раз пять. И два раза - в Акапулько, в Мексике. Вот где рай! Не бывал? Зря, съезди..."
И тут неожиданно для Венгра подал голос Жириновский. Было понятно, что он крайне раздражен услышанным и с большим трудом сдерживает себя.
"Венгеровский! - Рявкнул Вольфович. Окружавшие нас люди обернулись на его голос, умолкли и даже, как мне показалось, перестали жевать. - Ты бы лучше не по заграницам раскатывал, а со мной по стране!"
С лица Венгеровского мигом слетела благодушная улыбка.
"Я это делал, пропагандируя по всему миру нашу партию..."
"И ты думаешь, через неделю за нас будут голосовать тайцы и мексиканцы?.."
Венгр что-то попытался сказать в ответ и даже изобразил на своем породистом лице некое подобие улыбки, но Вольфович от него уже отвернулся, а окружающие жириновцы снова (и с еще большим аппетитом), принялись поглощать дармовые осетрину, жульены, испанские маслины и заливное из телячьего языка.
После фуршета мы поехали в ЦДХ. Я ехал в машине с Вольфовичем, а депутаты (без Венгеровского) и работники пресс-службы - на нескольких машинах следом за нами. Жириновский уже успел успокоиться и о Венгре больше не вспоминал. В сущности, это уже и был конец явления под названием "политик А.Д. Венгеровский". Менее трех лет понадобились Вольфовичу, чтобы разобраться в этом человеке. И, уверен, свою лепту в это “прозрение” лидера ЛДПР относительно Венгра и многих других “верных“ жириновцев внес Эдуард Лимонов, написавший в 1994 году книгу “Лимонов против Жириновского”.
А в Центральном доме художника, где нас поджидала уже большая группа журналистов с телекамерами, настроение Вольфовича совсем улучшилось.
Мы, всей толпой в окружении журналистов, обошли залы ЦДХ, задерживаясь ненадолго лишь у некоторых полотен или скульптурных работ.
На фоне картины с Лениным Жириновский рассказал об ошибочной национальной политике коммунистов; у портрета ветерана войны с фотографией Сталина в руках - о необходимости в России "твердой руки". На фоне нью-йоркских небоскребов Вольфович раскрыл присутствующим антироссийские замыслы американских политиков, а возле портрета какого-то чукотского оленевода вспомнил вдруг о своем детстве в Алма-Ате, после чего плавно перешел к китайской экспансии и закончил все японцами, которым ни в коем случае нельзя отдавать Курилы. В общем, он был в ударе.
Уже направляясь к выходу и комментируя, по ходу движения, под дружный хохот все картины подряд, Вольфович заметил в одном из полупустых залов мальчишку лет 9-10-ти и остановился возле него. Увидев рядом с собой "живого Жириновского" в окружении толпы журналистов, мальчуган разинул от удивления рот, а Вольфович, потрепав его по голове, строго спросил:
"Ты знаешь кто я?"
"Знаю, - ответил мальчик. - Жириновский".
"Верно, - похвалил его Вольфович. - А еще кого знаешь из наших политиков?"
Мальчик подумал и неуверенно произнес: "Ельцин".
"А еще кого?"
Ребенок смутился.
Вольфович расцвел в улыбке: "Правильно! Молодец! Больше никаких настоящих политиков в России нет! Тебя как зовут?"
Мальчик назвал свое имя.
"Ты здесь с родителями?"
"Да, у меня папа художник, он сейчас придет"
Жириновский подозвал своего помощника, что-то ему сказал, и тот через минуту передал Вольфовичу его портмоне. Жириновский заглянул внутрь, несколько секунд подумал и, вынув из портмоне пластиковую карту VISA, протянул ее мальчику на глазах оторопевших журналистов и жириновцев
."Бери", - сказал он.
"И вот тебе еще моя визитка. Дайте ему визитку!.. Скажи папе, чтобы он позвонил по номеру, который здесь указан, и мои помощники ему назовут пин-код этой карты. Это для того, чтобы он смог снять с нее деньги для тебя"...
Когда мы вышли на морозную улицу, я спросил у одного из помощников Вольфовича, сколько денег было на той карте.
"Точно не помню, - пожал он плечами. - Но тысяч десять долларов там было. Не меньше"...
Я рассказал сейчас эту историю вовсе не как рождественскую сказку, хотя она для этого подходит, как нельзя лучше.
Я рассказал ее для того, чтобы вы поняли: Жириновский принимает решения, что-то говорит или делает абсолютно без чьей либо подсказки. Да, он готов выслушать дельный совет, может согласиться с чьим-то мнением или даже воспользоваться чужой мыслью, но все равно сделает все так, как свойственно только ему.
И это многих раздражало.
Только ведь и медведя можно научить кататься на велосипеде, но он после этого все равно не станет мастером велоспорта, а так и останется медведем.
"Жириновский вульгаризирует чужие идеи и мысли", - говорили его оппоненты. А, может, он просто чутьем улавливал то, что большинству людей гораздо понятнее и ближе его "вульгарная" интерпретация различных идей, чем сами эти идеи?
Авторы же оригинальных идей не могли состязаться с Вольфовичем в ораторском искусстве. Они не обладали и такой как у него мощной харизмой, потому и оставались в его тени. И как только выходили из этой тени, так и исчезали на свету, как лед тает под лучами Солнца.
Сергей Беляк
Продолжение следует