Да, смерть!

Наш проводник - Дмитрий Кишмария, военный комендант Кодорского ущелья, командир элитного отряда абхазского спецназа «Шаратын». Небольшого роста, черные волосы с сединой, в камуфляже и черных очках Кишмария производит впечатления настоящего «человека войны», подобно французу Бобу Денару или тому же чеченцу Сулиму Ямадаеву. (Впрочем, чеченцев Дмитрий недолюбливает за излишнюю самоуверенность и неспособность мирно уживаться с другими народами). Бойцы зовут его просто: Полковник.

Шаратын – это вообще-то свадебный абхазский танец. Вступая в отряд, каждый мужчина как бы заключает брак со смертью. В войну 1992-93 годов все это сбылось почти буквально: большая часть личного состава погибла в тяжелейших боях за Шрому под Сухумом.

В 2001 году «Шаратын» первым встретил шедший из Грузии через Кодорское ущелье отряд Руслана Гелаева. До сих пор тот марш-бросок одного из самых отчаянных чеченских полевых командиров вызывает много вопросов. Неясно, куда шел Гелаев. По одной из версий он собирался устроить теракты и диверсии в районе Сочи. По другой, по договоренности с военным командованием в Тбилиси он должен был захватить стратегически важный мост через Кодор на шоссе Сухум - Гал и рассечь Абхазию на две половины, после чего в восточную часть республики вошли бы грузинские войска. Так или иначе, абхазы встретили гелаевцев с оружием в руках.

Ожесточенный бой состоялся у горы Сахарная Голова. Полковник был ранен в ноги, от боли потерял сознание. Очнувшись неподалеку от чеченских позиций, спрыгнул в небольшой водопад, оказавшийся рядом, а затем два дня полз до своих окопов. «Разум помутился. С жизнью попрощался уже не раз. Было жарко, рана загноилась, появились опарыши. Они же и спасли: в итоге ногу не отрезали… Я дополз до какого-то озерца, и была у меня одна мысль – утонуть и утопить этих проклятых опарышей там», - рассказывает он. Тут и нашли его, наконец, абхазские бойцы.

Отряд Гелаева был разгромлен. Кстати сказать, Россия, которую прикрывали Дмитрий и его товарищи, и не подумала ни наградить их, ни хоть как-то выразить благодарность за разгром чеченских боевиков.

С тех пор «Шаратын» постоянно базируется в Кодоре. Обстановка здесь была вполне мирной до тех пор, пока в 2006 году в ущелье не зашла грузинская армия. Боевые действия в здешних горах, малонаселенных и покрытых густыми лесами, занятие весьма специфическое. Встретишься случайно с противником на тропе – разойтись невозможно. Грузины в большей степени занимались позиционной войной: обустраивали занятые ими позиции в селах, рыли окопы, строили блиндажи и военные городки. А «шаратыновцы» использовали «чегеваровскую», партизанскую тактику, совершали внезапные рейды в тыл к противнику по горам. Последние стычки произошли прямо перед началом «пятидневной войны» в августе. Несколько человек были ранены, по утверждению абхазов у грузин были и убитые. Зато сама операция по взятию Кодорского ущелья, к счастью, обошлась без крови.

Рай для партизан в кавказских горах

На базе «Шаратына» прямо на море неподалеку от Сухума все спокойно. Бойцы лениво покуривают, изредка стреляют по бутылкам из-под минералки и по пролетающим мимо чайкам. Наконец Полковник дает команду, и мы выдвигаемся в горы.

Дорога в Кодор – одно название. Сплошные ямы, лужи и ухабы. Проехать можно разве что на УАЗике или на лесовозе. Правда, VIP-персоны, вроде журналистов ОРТ или командования миротворцев, предпочитают летать на вертолетах. А когда ближе к зиме выпадет снег, связь верховий ущелья с внешним миром и вовсе будет только по воздуху.

Постепенно темнеет. Проезжаем брошенный миротворцами пост в селе Лата, стоявший неподалеку от передовых грузинских позиций, и старую базу «Шаратына». За ней – мост, считавшийся границей между контролируемой абхазской и грузинской зонами в ущелье. В темноте видны очертания окопов и блиндажей. Дальше начинаются сванские села. В отличие от курортной Абхазии здесь совсем иной климат, влажно и прохладно. Тишина, темнота и небо с нереально огромными звездами.

Кодорское ущелье – затерянный между Россией, Грузией и Абхазией уголок Кавказа. Его верхнюю часть еще называют Абхазской Сванетией, поскольку исторически здесь всегда жили сваны. Этот небольшой народ (около 80 тыс. человек) считается самым воинственным в Грузии. Там, в Грузии, находятся их основные территории – Верхняя и Нижння Свантеия со столицей Местией. Живя в труднодоступном горном районе с суровой природой, сваны сохранили некоторую обособленность от внешнего мира, свои обычаи и традиции. Даже советская власть здесь была некоей условностью. Адат значил куда больше. И сегодня по этому поводу на Кавказе рассказывают немало анекдотов о воинственности и дикости сванов.

Во время войны 1992-93 годов многие сваны воевали с абхазами. Угоняли из Сухума в горы целые автобусы и троллейбусы, набитые добром из разграбленных домов. Сейчас кое-где вдоль дороги можно видеть их ржавеющие скелеты. Однако затем установились мирные отношения: абхазы не пытались занять верховья Кодора, сваны тоже не лезли на абхазскую территорию.

Центральная грузинская власть здесь не имела особого влияния. Эдуард Шеварднадзе предпочитал опираться на местного полевого командира Эмзара Квициани, который был назначен представителем президента Грузии в Кодорском ущелье. Под началом у него находился отряд «Охотник» и несколько сотен «охотников».

Развод Квициани с грузинской властью состоялся после «революции роз». Во-первых, лидер кодорских сванов сделал ставку на Шеварднадзе, чего Михаил Саакашвили ему не простил. А во-вторых, у нового руководства Грузии были свои планы относительно верхней части Кодора, и наличие там независимых партизанских отрядов в них не входило. Квициани был смещен с поста представителя президента. В ответ он начал жестко критиковать грузинское руководство. Тогда Саакашвили объявил происходящее военным мятежом и ввел в ущелье войска. Сваны оказали ожесточенное сопротивление: обстреливали военные колонны, пытались сбивать вертолеты, но силы были неравны.

В ущелье с приходом грузинской армии началась новая жизнь. Саакашвили запустил здесь, как казалось, перспективный проект под названием «Верхняя Абхазия». Он сообщил, что теперь здесь, в горах, будет базироваться «правительство» (прогрузинское «правительство Абхазии в изгнании», находившееся с 1993 года в Тбилиси). Из Сухума это смотрелось довольно дико, поскольку, как уже было сказано, к основной территории Абхазии этот затерянный в горах уголок имеет весьма отдаленное отношение.

Однако в ущелье пошли деньги, здесь стали строить новые здания, пытаясь создать показательную «европейскую» Абхазию. Грузинские власти разместили в ущелье мощную военно-полицейскую группировку. Ее численность составляла в разное время от одной до восьми тысяч человек, и превышала собственно состав населения ущелья (2300 жителей).

С началом «пятидневной войны» абхазы, обещавшие открыть второй фронт, предупредили сванов и грузинских военных о начале боевых действий и дали время для ухода в Грузию. Поразмыслив, и те, и другие ущелье покинули. После активной артподготовки абхазская армия вошла в опустевшие села.

Грузины ли сваны?

Въезжаем в село Генцвиши. УАЗик останавливается у ярко освещенного дома. Здесь живет заместитель главы местной администрации сван Заза Гурчиани. К нашему приезду зарезали бычка, и хозяйка дома Лали уже собирает на стол тарелки с горячим дымящимся мясом. Испугавшись незнакомых людей, жмутся к маме малыши – Гоча и Паата. Абхазы привезли им с собой в подарок игрушки, и теперь общаются с детьми. Правда, разговаривают все больше жестами: дети знают только сванский и грузинский, «шаратыновцы» – соответственно – абхазский и русский.

Для Зазы изгнание грузинской армии из Кодора привело к воссоединению семьи. Он был в числе полевых командиров, ушедших к абхазам после ввода войск в ущелье. Тем временем его семья осталась дома. Причем, как говорит Лали, грузинские власти неоднократно угрожали ей из-за мужа, ушедшего «на ту сторону».

Брат Зазы Эльдар жалуется, что в российских документах он проходит как грузин из-за того, что в советском паспорте местом рождения была указана «Грузинская ССР».

- Какой я грузин? Я сван! - горячится он, ударяя кулаками по столу. (Удивительный факт, учитывая, что принято считать, что сваны относятся к грузинам).

- А как к Саакашвили относишься?

- За столом не ругайся, да? Как можно относиться к тому ублюдку, из-за которого наш народ свои дома покинул? Вот Гачечиладзе (кандидат от грузинской оппозиции на президентских выборах) вроде ничего мужик был…

Спрашиваю у Зазы, каковы планы местной администрации?

- Сейчас главное - вернуть наших людей в свои дома. Пока таких немного, к концу сентября из 2 тысяч вернулись всего 120 человек. Но им препятствуют грузинские власти, не пускают сюда. Думаю, к весне процентов 80-90% вернется. А потом хотим делать здесь национальный парк, нормальную дорогу вести из Сухума и дальше в Россию через горы.

Все это уже было здесь в советские времена. Туристы поднимались в горы в Карачаево-Черкесии и через перевалы выходили в Кодорское ущелье в районе Южного Приюта (расстояние – всего около 10 км.) Осенью можно было покататься на лыжах в горах, а затем, спустившись на побережье, искупаться в еще теплом море. Возможно, через какое-то время это снова станет реальностью. По крайней мере, абхазский президент Сергей Багапш говорит о национальном парке и строительстве дороги в Кодорском ущелье как о деле решенном.

Дипломатия по-кодорски

С утра едем дальше – ближе к грузинской границе. Ущелье становится все шире, горы все выше, среди елей и сосен текут водопады с хрустально чистой водой. Над ними – альпийские луга, а на вершинах уже лежит снег. Суровая, вагнеровская красота, ассоциирующаяся с музыкой из какого-нибудь «Кольца Нибелунгов».

Сванские села тянутся одно за другим. Все дома - со спутниковыми антеннами (иначе телесигнал получить было невозможно). Вопреки заявлениям грузинских министров, сожженных или разрушенных домов – как в грузинских анклавах Южной Осетии – мы не видели. А вот грабежей избежать не удалось.

По дороге встречаем двух жителей села Гвандра, которые бродят по окрестностям, собирая разбежавшихся коров. Один – врач местной больницы - только что вернулся домой и обнаружил, что дом взломан и украдено все имущество вплоть до костюма и ботинок. Грешит на российских миротворцев, которых недавно видели в селе.

«Есть, конечно, любители до чужого добра, - говорит Полковник. – Были и среди абхазов такие, тоже поднимались сюда с целью пограбить немножко. Я их выгонял, но все уберечь не удалось. Сам знаешь, в семье не без урода». Очевидно, для него настали времена ничуть не менее тяжелые, чем во время противостояния с грузинами. Дипломатический талант, умение сглаживать противоречия будет сейчас поважнее простой военной силы. Особенно, если учитывать, что в Кодоре немало привлекательных ресурсов, которые пытаются прибрать к рукам все, кому не лень. Мародерство – только последнее звено в этой цепочке.

Поднимаемся все выше в горы. Вдруг в лесу видим несколько новеньких коттеджей. Это и есть Южный Приют. После входа в ущелье грузинских войск Саакашвили открыл здесь «грузинский Селигер» - военно-патриотический лагерь для молодежи из провластных движений. В корпусах кровати ярусами как в пионерском лагере, на полу валяются детские тетрадки, где что-то написаны по-грузински. На стене детской рукой нацарапано: «NATO – friends».Тут же родник с природным нарзаном. «Отдыхали тут их дети, а теперь наши будут, - усмехается Полковник. – Тут все есть, что нужно. Привози мешок денег, дом отдыха откроем, бабки будем делать».

Вообще то, что делали грузины в Кодоре, очень напоминает их же политику в грузинских анклавах Южной Осетии, в которых мне пришлось побывать после войны. Там сидело марионеточное правительство Дмитрия Санакоева, тут – такое же образование Малхаза Акишбая. Там располагалось множество новеньких военных баз, покрашенных зеленой краской. Точно такие же были отстроены в Кодоре. В грузинские села Южной Осетии власти вкладывали деньги, строили дороги, гипермаркеты и банки. Аналогичная картина и здесь: кое-где сделаны своеобразные «евровставки».

На площадке в центре Ажары стоит памятник Грузии - святой Нине. Женщина держит в одной руке ребенка, в другой – меч. Здесь же разграбленный магазин и целый банк. «Не трогать. Охраняется Гульрыпшским районом Абхазии», - выведено на нем черной краской.

Рядом с новенькой школой грузины зачем-то разместили склад боеприпасов. В надежде, что русские и абхазы не будут бомбить детей?

В администрации на полках книги и карты, бутылки из-под вина и стаканы. Бросается в глаза здоровый том «National security of USA», буклеты НАТО и грузинской армии. На столе какой-то чиновник видимо специально перед уходом оставил книжку «Абхазия – это Грузия». У входа сидит на привязи 4-х месячная волчица, похожая на небольшую серую собаку. «Раньше в Лате медведица Машка у нас жила. Выросла – отдали ее в зоопарк. Теперь вот волчицу содержим», - говорят «шаратыновцы».

«Самый авторитетный у сванов человек»

Поселок Чхалта. Столица «Верхней Абхазии». Возле «розового дома», где размещалось «правительство», стоит пост миротворцев. Спрашиваем у ребят, как дела.

- Да стремновато тут. Света нет, по ночам воет кто-то, а кто – не поймешь, - отвечают.

Тем временем нас приглашают в гости к «самому авторитетному у сванов человеку».

- Бачу, - скромно представляется он.

Бачуки Аргвлиани – племянник Эмзара Квициани, очень известный полевой командир. Вместе с дядей после прихода грузинских войск он ушел в горы. В Тбилиси за информацию о местонахождении каждого объявили награду в 100 тыс. лари (порядка 50 тыс. долларов) – для Грузии деньги весьма и весьма немаленькие, но тщетно.

Отыгрались на сестре Эмзара, матери Бачуки Норе Квициани, которая возглавляла администрацию Чхалты. Пожилую женщину арестовали, обвинив – ни много, ни мало - в организации незаконных вооруженных формирований и незаконном хранении оружия. Якобы в ее доме был найден целый арсенал от автоматов и пулеметов до ракет «Земля-воздух». После ареста местные жители митинговали в ее защиту. Однако в Тбилиси Нора Квициани получила 11 лет лишения свободы и до сих пор сидит в тюрьме. Представители оппозиции называют ее политзаключенной. Как выразился один из них, «Нора сидит только за то, что является сестрой Квициани».

«Там (в Кодоре) партизан Аргвлиани, который не слезает с иглы, наркоман в последней стадии, и не может быть никаким партизаном», - отзывался о Бачуки президент Саакашвили в 2006 году. В 2008 году впечатления «наркомана в последней стадии» он вовсе не производит. Может, президент сболтнул по принципу «у кого что болит»? Недаром ведь Дмитрий Медведев недавно обронил фразу о достоверной информации, что президент Грузии сам балуется наркотиками...

Бачуки – человек вполне современный. Выглядит модником для здешних мест: футболка с Джимом Моррисоном, темные очки. Недавно он на свои деньги приобрел станцию мобильной связи одного грузинского оператора. Теперь в ущелье есть мобильная связь, а сам он – единственный в Кодоре – провел себе еще и Интернет.

Пока мы обедаем у него дома, Бачуки долго беседует с Полковником. Похоже, обсуждают, как защитить сванские дома от мародеров.

Напоследок нам показывают линию грузинской обороны. Полазав по окопам, в одном из блиндажей обнаруживаем целый склад новеньких мин для минометов, многие в тубусах, прямо с завода. «Да мы про это знаем, - смеются «шаратыновцы». – Просто столько оружия грузины тут побросали, что все вывезти никак не можем».

Итого…

Вот такой узел противоречий завязался в этом фантастическом высокогорном уголке. Власть в Кодоре существует в 4-х ипостасях:

- военная комендатура Кишмария,

- российские миротворцы,

- представитель президента Абхазии и его заместитель Заза Гурчиани,

- и, наконец, Бачуки Аргвлиани (от того, что его власть неформальна, менее влиятельной она не становится).

На сванских форумах в Интернете идут бурные дискуссии, кем считать сванов, согласившихся работать с абхазами – предателями или людьми, выбравшими единственно верный путь. От того, как они будут договариваться между собой, и зависит будущее Кодора. Пока что все идет неплохо. По крайней мере, не произошло самого страшного: у ушедших в Грузию сванов не сожгли дома (как это было в грузинских анклавах Южной Осетии).

Это хрупкое равновесие может разрушить любое вторжение со стороны. Ну, скажем, если Грузия решится на какие-то диверсии, вероятно, о возвращении сванов можно будет забыть. Не меньшая потенциальная опасность, если влезет сюда со своими интересами какой-нибудь генерал ФСБ или олигарх. Да мало ли желающих поживиться богатствами Кодора.

С другой стороны, Россия вполне могла бы использовать недовольство многих сванов режимом Саакашвили, наличие у них влиятельных лидеров, настроенных против Тбилиси. Традиции собственной государственности (царская династия, представительница которой живет до сих пор в Местии), в конце концов.

Но для начала нужно наладить в Абхазской Сванетии мирную жизнь и вернуть беженцев.

Петербург-Сухум-Генцвиши-Южный Приют-Ажара-Чхалта-Петербург

Абхазские бойцы со сванским мальчкиом Паатой

Утренний пейзаж в Кодоре

Основное средство передвижения в горах - УАЗик

Южный Приют

Горный пейзаж

Грузинская военная база

Святая Нина - Грузия. Памятник в Ажаре

Автор фотогалереи с осколком снаряда в Ажаре

Конец грузинского пиара

Брошенная грузинскими военными техника

Российские миротворцы у "розового дома" в Чхалте

Журналисты "АПН-СЗ" с Дмитрием Кишмария и Бачуки Аргвлиани

Фото Ксении Жуковой