 |
|
| ГЛАВНАЯ |  |
НОВОСТИ | |
ПУБЛИКАЦИИ | |
МНЕНИЯ | |
АВТОРЫ | |
ТЕМЫ |
| Суббота, 16 ноября 2024 | » Расширенный поиск |
 Достоевский против Пакта Молотова-Риббентропа. Часть 1
Классик русской литературы и один из столпов её философии посмертно помогли перестроечному руководству сокрушить Советский Союз
Это хорошо, что российский историк Александр Дюков обратил внимание на доклад бывшего заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС, а в молодости стажёра Колумбийского университета США Александра Яковлева на II съезде народных депутатов 23 декабря 1989 года. Сей ныне забытый документ очень показателен по части методов, которыми делалась у нас «перестройка». Яковлев прочёл его в качестве председателя комиссии по политической и правовой оценке советско-германского пакта о ненападении, более известного как «пакт Молотова-Риббентропа». Доклад, как и всё, что исходило в то время от этого человека, являлся элементом идеологической войны против СССР, что впоследствии откровенно признавал и сам партийный идеолог. «После ХХ съезда в сверхузком кругу своих ближайших друзей и единомышленников мы часто обсуждали проблемы демократизации страны и общества… Разработали (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и “нравственным социализмом” – по революционаризму вообще». Опровергать доклад Яковлева с позиций сегодняшних знаний истории можно до бесконечности, со стабильно нулевым результатом. Ложечки давно нашлись, но осадок никуда не делся, массовым сознанием пакт до сих пор ощущается как нечто постыдное. Потому что работал «архитектор перестройки» не на сознательном, а на подсознательном уровне, ориентируясь на школьные учебники, от которых в головах людей остается не знание, а едва уловимый след. К советско-германскому договору «мировое сообщество» до сих пор испытывает ненависть. Еще бы: он роковым образом нарушил планы западных держав касательно будущей войны, развернул агрессию Гитлера на Запад. Этого наши соседи по Европе не простили Сталину и не смогут простить никогда – ведь изначально их великие планы должны были воплощаться в жизнь русской кровью. Неудивительно, что «пакт Молотова - Риббентропа» в период «перестройки» подвергался жесточайшим нападкам, и Яковлев был среди возглавлявших кампанию. Кулёк фиг в кармане Исторически Яковлев не врёт, да и трудно критиковать договор о ненападении, чтобы не показать себя полным идиотом. Это ведь не военный союз, а всего лишь пакт о мире между двумя государствами. Что плохого, если правительства не хотят воевать? Потому подпущено несколько мелких шпилек. Мол, Гитлер преследовал утилитарную цель: на два года «выключить» СССР как потенциального противника, а Сталин «не захотел вникнуть в эти факты». Правда, даже в школьных учебниках было написано, что Сталин преследовал ровно ту же цель – на пару лет оттянуть войну. Но тут помогли запущенные ещё хрущевской командой байки о том, что Сталин-де верил Гитлеру и проспал нападение. Другой укольчик: «после подписания договора западные державы потеряли к нам всякий конструктивный интерес» - в тогдашней обстановке преклонения перед Западом это звучало ужасно. Хотя отсутствие этого интереса проявилось задолго до визита Риббентропа: на московских переговорах 1939 года все предложения СССР по организации совместного отпора Гитлеру были отвергнуты Англией и Францией. Яковлев англо-французский саботаж упоминает, но всё равно тут же сетует на потерю «конструктивного интереса». После чего запускает третью шпильку: «С заключением договора оказались нарушенными какие-то глубинные элементы демократического мироощущения в целом. Ни коммунисты, ни подавляющее большинство других левых сил и движений предвоенного времени, даже не зная и не подозревая о существовании секретных протоколов, не были готовы к тому, чтобы допустить саму возможность договоренности с Гитлером о чем бы то ни было. Не считаться с умонастроениями, этическими убеждениями общественности — значит становиться на позиции, которые рано или поздно оборачиваются нравственными и идейно-социальными потерями, что и произошло в действительности». О как! Оказывается, это не речь Хрущёва на ХХ съезде подорвала мировое коммунистическое движение, а договор с Германией. Впрочем, эпохальная речь в «перестройку» рассматривалась как деяние сугубо положительное. И надо же было объяснить, почему у иностранных коммунистов вдруг угас их бескорыстный энтузиазм. Вот и объяснили – Сталин виноват тем, что договаривался с Гитлером вместо того, чтобы обливать немецкого фюрера презрением… Но всё это мелочи, которые на развенчание образа никак не тянут. Для достижения главной цели Яковлев сосредотачивается на так называемых «секретных протоколах», причем утверждая, что они «не найдены». Ежу ясно, что коль скоро события развивались так, как они развивались, протоколы о разграничении сфер влияния государств существовали, их просто не могло не быть. Хотя бы для того, чтобы вермахт и Красная армия знали, на каком рубеже остановиться. Сейчас тексты вроде бы нашли и опубликовали, но тогда выгоднее было представить эти протоколы суперзасекреченными или вообще уничтоженными, что и было сделано. Мол, договорились с фашистами втайне от советского народа, а потом их куда-то так дели, что и спустя полвека найти не могут. Не иначе, как от тотального несоответствия их содержания великому образу страны Советов… Но чем так страшны «протоколы»? Если старшее поколение напряжет память, то вспомнит свои учебники. Там говорилось, что советские войска вступили на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии, чтобы защитить их народы от ужасов войны и оккупации, и ровно с той же целью в состав СССР вошли прибалтийские республики. Что плохого в том, что население этих территорий спасли от Гитлера по договоренности, в результате пакта, не рискуя при этом ввязаться в войну? Героизма меньше? Комиссия думала, думала и решила, что дело в мотивах. Главным мотивом Сталина при подписании пакта – о ужас! - «было не само соглашение, а именно то, что стало предметом секретных протоколов: то есть возможность ввода войск в прибалтийские республики, в Польшу и Бессарабию, даже в перспективе в Финляндию. То есть центральным мотивом договора были имперские амбиции». Утверждение это напрямую содрано с доктора Геббельса, именно его ведомство обвиняло СССР в стремлении к бездумному приращению территорий… но почему бы в ирландское рагу не положить и крысу? Дальше мораль крепчает. «Верно, что народы Украины и Белоруссии возвратили себе общность. Но разве по тем же общечеловеческим меркам нельзя понять и чувства тех, кто оказался бессильной игрушкой более сильных, кто через призму содеянных Сталиным несправедливостей стал оценивать всю свою последующую историю?» Ну и кто тут неназванные «бессильные игрушки», чьим чувствам так сочувствует докладчик? Украинцы и белорусы? Нет, они воссоединились, избавились от польского колониального гнета. Поляки? Так ведь их не Сталин захватывал, а Гитлер. Прибалты? Но большинство населения этих крайне бедных республик, присоединившись к богатому соседу, тоже ничего не потеряли. Остается кто? Антисоветские и нацистски ориентированные круги присоединенных территорий, будущие пособники Гитлера – больше просто некому. Открыто сочувствовать этой публике в 1989 году было еще рано – всему свое время! Но тихонько пожалеть бедные «игрушечки», которым не дали свободно-демократически к Гитлеру присоединиться и вместе с ним грабить СССР, показать эдакую фигу в кармане – уже можно. А вот и Ленин в качестве дубины. «По свидетельству Хрущёва, Сталин рассуждал так: “Здесь ведётся игра — игра, кто кого перехитрит, кто кого обманет”. И добавил: “Я их обманул”. Сталина, по всей видимости, не смущала цена, которую он заплатил, предав высокие нравственные принципы внешней политики, заложенные Лениным. Вместе с немецкой редакцией протокола он принял такие постулаты, как “сфера интересов”, “территориально-политическое переустройство” и прочее, что до сих пор было детищем политики империалистических разделов и переделов мира». Из данного абзаца логически вытекает: высокие нравственные принципы заключались в том, чтобы не хитрить в международных делах и не использовать «чужих» терминов. Ибо в чем заключается высокая ленинская политика, Яковлев не объясняет, примеров не приводит. Почему, интересно? А потому, что их нет. Что предъявлять-то? Заключение Брестского мира с твердым намерением не соблюдать его условий, рассчитывая либо на мировую революцию, либо на поражение Германии в войне? Подготовку мировой революции? Создание и поддержку Коминтерна, занимавшегося её экспортом и по ходу работы террором? Открытое ведение революционной работы и разведки через посольства? Кстати, разделами суверенных государств товарищ Ленин тоже не брезговал. В 1921 году РСФСР и Турция преспокойно поделили Армению, ставшую в 1918 году независимым государством. Чем это принципиально отличается от раздела Польши? Да ничем! Вот и приходится апеллировать к подсознанию, сформированному рассказами о дедушке Ленине из детсадовских книжек. Маленький Володя честно признался в детстве, что разбил вазу? Значит, на посту главы государства он тоже был младенчески безгрешен! В чем честь, брат? Что же следовало сделать Сталину в 1939 году, чтобы удовлетворить Яковлева? Ясно что: договор заключить, а сферы влияния не делить, ибо империализм. Но давайте посмотрим, что мы получили в результате секретных договоренностей. - На 120-250 километров отодвинули линию, с которой началось германское наступление на Москву и Киев. - Ликвидировали почти 700-километровый «прибалтийский коридор», по которому немцы в считанные дни дошли бы до Ленинграда, через Эстонию, Литву и Латвию. - Спасли от Гитлера население этих территорий, обречённое на уничтожение или ассимиляцию. Причем политес был соблюден полностью, так что «мировое сообщество» тогда и не вякнуло – возмутилось оно уже позднее, с началом Финской войны. В советскую сферу вошли исключительно бывшие территории Российской империи и места компактного проживания украинцев и белорусов, отнесенные в 1919 году самим же «мировым сообществом» к этим республикам и захваченные Польшей в ходе советско-польской войны 1920 года. Кстати, в состав СССР Западные Украина и Белоруссия вошли по результатам референдумов, а прибалтийские республики - решением избранных парламентов. Можно, конечно, сомневаться в честности этих политических процессов, но когда уже во время немецкой оккупации в Эстонии проверили результаты парламентских выборов 1940 года, подтасовки оказались незначительными и не повлиявшими на результат. В любом случае, позволив в Мюнхене Германии, Венгрии и Польше отобрать у Чехословакии земли, населёнными соответствующими нацменьшинствами, Париж и Лондон уже не могли возмущаться присоединением Западных Украины и Белоруссии. Да, собственно, и особо не возмущались, в отличие от Яковлева. По его мнению, присоединять их было нельзя ни в коем случае! Плевать, что погибнут лишние миллионы советских людей, что войну проиграем, зато будут соблюдены «высокие принципы ленинской политики», которых в реальности и не было вовсе. Если вымести пропагандистскую шелуху, в чём претензии к Сталину? В том, что он повел себя так, как ведут себя правительства всех стран. Американцы, что ли, признаются, что цель их внешней политики – мировая экспансия или борьба за рынки? Да никогда в жизни! Они несут отсталым народам свет цивилизации и демократии. Иногда бомбёжками – но для их же блага! Всем можно, а Советскому Союзу – нельзя. Почему? Яковлев пишет, что комиссия вела свою работу «ради утверждения нового политического мышления, для восстановления чести социализма, попранной сталинизмом». Представим, что он искренне выступал за честь социализма. Тогда в чём эта честь заключается? Из всего, усвоенного в советские времена до «перестройки», следовал однозначный вывод: в том, чтобы беречь и защищать социалистическое государство. Ну а согласно писаниям последнего идеолога Компартии получается – не иметь «имперских амбиций», а если государство при этом погибнет, то оно погибнет честно. Идеология самоубийства Как такой бред мог всерьез повлиять на умы аудитории? Александр Дюков считает, что: «Осуждение секретного протокола стало прямым результатом непомерно задранной советской идеологией морально-нравственной планки… Если в других странах осознание собственной исключительности и прогрессивности становится индульгенцией на все возможные грехи, то в СССР осознание собственной прогрессивности обернулось склонностью к самобичеванию. Что-то глубоко больное есть в этом». Больное-то есть, но в другом. Изначально советская идеология выдавала точно такие же индульгенции власти, как и западные оппоненты, только прикрывалась борьбой не за демократию против тоталитаризма, а за социализм против империализма. Болезнь коренилась во второй, параллельной идеологии, существовавшей в стране. Распространялась она, правда, только в интеллигентской среде, однако интеллигенция и была активным творцом «перестройки», народ же изреченному просто верил. Имя этой болезни – идеализм. Не в марксистском понимании, а в культурном и психологическом, когда человек выдумывает себе некий идеал, а потом бичует реальность за то, что она этому идеалу не соответствует. Хворью этой наградили нас великая русская литература и великая русская философия второй половина XIX века. Одной из основных политических идей российских мыслителей тогда был панславизм, который предусматривал объединение славянских народов под эгидой русского царя. Большинство панславистов обосновывали подобную идеологию обычными великодержавными устремлениями, но нашёлся один горячий проповедник войны за освобождение болгар, сербов и черногорцев от турецкого ига, который считал иначе. «В чем же тут выгода России, из-за чего Россия билась за них сто лет, жертвовала кровью своею, силами, деньгами? — Спрашивал он и сам себе отвечал. — Во-первых, у России, как нам всем известно, и мысли не будет, и быть не должно никогда, чтобы расширить насчёт славян свою территорию, присоединить их к себе политически, наделать из их земель губерний и проч». Тут спорить сложно: превращать в губернии страны с национально озабоченным населением — изрядный геморрой. Александр I неосмотрительно прихватил Польшу и Российская империя на столетие получила незаживающую язву, изрядно способствовавшую её краху. Но автор развивает идею дальше. Оказывается, царю-батюшке следовало действовать «доставив, напротив, славянам, с самого начала, как можно более политической свободы и устранив себя даже от всякого опекунства и надзора над ними». Политика, который поступил именно так, мы все знаем — его зовут Михаил Сергеевич Горбачёв. Опекунство и надзор над странами Восточной Европы при нём прекратились полностью, их органы - Организация Варшавского договора и Совет экономической взаимопомощи - были распущены, и что дальше? Правильно: надзор из Кремля тут же сменился контролем из Белого Дома, бывшие советские вассалы дружно оказались в НАТО, и теперь американским самолётам лететь до Москвы куда ближе, чем в советские времена. И так было всегда: едва российский опекун уходил, как его место тут же занимал западный, а опекаемые немедленно вписывались в очередной «Дранг нах Остен». Сто лет назад избавившаяся от опеки Польша немедленно пошла брать Минск и Киев. В Первую мировую войну освобождённая ранее русскими от турок и перешедшая под германский надзор Болгария послала дивизии на Восточный фронт. И в 1812 году оказавшееся под опекой Наполеона польское Варшавское герцогство с энтузиазмом приняло участие в его русском походе, выставив 60 тысяч человек — десятую часть всей армии. Оставишь таких без надзора, как же! Однако читая дальше, видишь: дело вообще не в русских интересах. Избавившей себя от опекунства за братушками «России надолго достанется тоска и забота мирить их, вразумлять их и даже, может быть, обнажать за них меч при случае». То есть не только тратиться на них, но и проливать кровь своих сынов. Но для чего?! «Для того, чтоб жить высшей жизнью, великою жизнью, светить миру великой бескорыстной и чистой идеей… Выгода России именно, коли надо, пойти даже и на явную невыгоду, на явную жертву, лишь бы не нарушить справедливости». Да это же один к одному то, что вещал Яковлев о «чести социализма»! И далее: «Да и когда, часто ли Россия действовала в политике из прямой своей выгоды? Не служила ли она, напротив, в продолжение всей петербургской своей истории всего чаще чужим интересам с бескорыстием, которое могло бы удивить Европу…» К нашей реальной политике, со времён Рюрика, это имеет такое же отношение, как яковлевские «высокоморальные принципы ленинской политики» к реальным действиям большевиков. Но кто из читателей настолько хорошо знает историю? «В этом самоотверженном бескорыстии России – вся её сила… вся её личность и все будущее русского назначения». А это аналог «нового политического мышления» от яковлевского соратника по ликвидации Советского Союза — товарища Горбачёва! Как и в 1989 году, «обоснованное» фальшивым прошлым. Нет, конечно, если поднапрячься, можно вспомнить отдельные проявления «самоотверженного бескорыстия». Например, отправку в 1849 году армии на подавление едва не сокрушившей Австрийскую империю венгерской революции. Австрия была спасена, а потом, в благодарность, до самого конца своего существования пакостила России. Однако это именно исключение, да и то имеющее определённые прагматические основания: Николай I опасался экспорта венгерской революции в Польшу, а потом и в российские земли. А столкнувшись с угрозой Вены ударить в спину русской армии во время Крымской войны, жестоко высмеял свой просчёт. «Кто из польских королей, по твоему мнению, был самым глупым? - Спросил царь своего генерал-адьютанта, поляка Адама Ржевусского. И сам же ответил: - Я тебе скажу, что самым глупым польским королём был Ян Собесский, потому что он освободил Вену от турок. А самый глупый из русских государей - я, потому что помог австрийцам подавить венгерский мятеж». Веди себя российская власть все время столь же «благородно», тут бы державе и конец пришёл. В 1991 году так и произошло, но, как видите, некто усиленно призывал к самоубийству на сто с лишним лет раньше. Кто же этот политический мазохист, воззрения которого так интересно совпали с позицией Горбачёва и Яковлева? Вы все его знаете и даже изучали в школе. Правда в отличие от «Преступления и наказания» с «Идиотом», «Дневник писателя» известен куда меньше, но цитаты из него гуляли по интеллигентской, читающей России. И вот уже идеи Фёдора Михайловича о жертвенном русском мессианизме пускают корешки в головах, перекочевывают в общественное мнение и начинают очень интересно мутировать. Елена Прудникова Окончание следует |
|
| Copyright © 2006-2019 «Агентство Политических Новостей Северо-Запад» При полном или частичном использовании материалов, ссылка на "АПН Северо-Запад" обязательна |
