Люди, которые выехали из России, то есть из Российской Империи, донские казаки, в частности, были проникнуты русским укладом жизни, который очень сильно отличался от того, с чем они столкнулись на Западе. Они выехали «русскими», и «русскими» они и остались на всю свою жизнь за рубежом. Когда наши люди встречались между собой на чужбине, то это был праздник. И наш образ мышления оставался русским. С жителями Франции были очень хорошие отношения, тем более, что война сгладила все стены между людьми – ведь обнищали все. Можно сказать, что французы русских полюбили, хотя не совсем могли их понять. Мне всегда тыкали: «вот ты русский!», но это никогда не сопровождалось отрицательными моментами. Нам жилось неплохо во французской среде, но наша среда была русская во всех отношениях. В школе мы старались не отличаться, но нас определяли по фамилии. Мы не считали себя иностранцами или изгоями. Когда мы стали постарше, в лицее и университете, мы различали слово «русский» и слово «советский», и мы всегда объясняли, что это не то же самое. В те годы было такое представление, что мы Россию никогда не увидим, и у нас своя Россия – зарубежная. Французы нас спрашивали: «как вы можете Россию так хорошо понимать, когда вы её никогда не видели?» Мы сами не могли в молодости толком ответить, но со временем нам стало ясно, что мы в семье и в нашем обществе жили своим преданием.