 |
|
| ГЛАВНАЯ |  |
НОВОСТИ | |
ПУБЛИКАЦИИ | |
МНЕНИЯ | |
АВТОРЫ | |
ТЕМЫ |
| Четверг, 26 декабря 2024 | » Расширенный поиск |
 В будущее - без «бывших»
Восемь десятилетий тому назад, в ночь с 27 на 28 февраля 1935 года началась очистка Ленинграда от потенциальных шпионов и диверсантов
Пиар перед выселением После убийства 1 декабря 1934 года руководителя ленинградского обкома ВКП(б) Сергея Кирова было признано необходимым очистить прежнюю столицу Российской империи от бывших дворян, чиновников, жандармов и иных классово-чуждых элементов, получивших в те годы наименование «лишенцев», поскольку не имели избирательных прав, или «бывших людей» в связи с отсутствием перспектив в социалистическом будущем. То, что события примут подобный оборот, стало очевидно после рассылки по всем партийным организациям страны 18 января 1935 года Закрытого письма ЦК ВКП(б), в конце которого, в частности, констатировалось: «Надо иметь в виду, что Ленинград является единственным в своём роде городом, где больше всего осталось бывших царских чиновников и их челяди, бывших жандармов и полицейских, что эти господа, расползаясь во все стороны, разлагают и портят наши аппараты, а близость границ, облегчающая возможность укрыться от преследований, создаёт у преступных элементов чувство безнаказанности». Критерии для отбора, выявления и последующего изъятия «бывших людей» у советских чекистов на тот момент уже имелись. Сотрудниками возглавляемого Георгием Молчановым секретно-политического отдела Главного управления государственной безопасности (ГУГБ) НКВД СССР была разработана подробная «объективка», где, в частности, фигурировали «церковные служители всех конфессий (белое и черное духовенство), проповедники и руководящий состав церковных и сектантских организаций, а также весь антисоветский и контрреволюционный элемент среди церковников и сектантов; бывшие провокаторы, охранники, жандармы, полицейские, тюремщики и каратели царского и белого правительства, бывшие члены черносотенно-погромных организаций, защищавших царя; фашистские, монархические и кадетские элементы; антисоветские и контрреволюционные элементы среди городского и неорганизованного населения, то есть бывшие люди, бывшие чиновники, бывшие фабриканты, бывшие торговцы». Начальник ГУГБ НКВД СССР, первый заместитель наркома и близкий приятель Владимира Маяковского Яков Агранов действовал, как модно сейчас говорить, «системно». Помимо создания методологической базы руководство ГУГБ НКВД СССР спланировало и провело мощную кампанию идеологического обеспечения предстоящей спецоперации. Сразу после убийства Кирова центральная и местная печать начала массовые разоблачения преступлений царского правительства и белых администраций, использовав для этого тридцатилетний юбилей Первой русской революции и события Гражданской войны, включая публикации протоколов осмотра эксгумированных останков жертв карателей, рассказов о расстреле мирной демонстрации рабочих Петербурга 9 января 1905 года, данных о деяниях белогвардейских палачей. В этом же ряду весьма уместным мостиком между событиями прошлого и настоящего выглядели сообщения о приведённых в исполнение в Москве, Ленинграде, Киеве и Минске в декабре 1934 года 94 смертных приговорах белогвардейцам-террористам. «Жёны чекистов стали буквально нарицательным именем» После массированной идеологической подготовки на передний край борьбы с угрозой реставрации буржуазных порядков вышел тогдашний ближайший друг товарища Агранова, заместитель председателя Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) и заведующий Распредотделом (организационным отделом) ЦК ВКП(б) Николай Ежов. Главный партийный кадровик вместе со Сталиным, Аграновым и новым главой ленинградской парторганизации Андреем Ждановым сразу после убийства Кирова прибыл в Ленинград, где не только наблюдал по линии ЦК за ходом следствия, но и детально разбирался на месте с тем, что из себя представляют ленинградские чекисты. Пользуясь поддержкой Агранова и назначенного 10 декабря 1934 начальником УНКВД по Ленинградской области комиссара госбезопасности первого ранга Леонида Заковского, Ежов, не спрашивая наркома внутренних дел Генриха Ягоду, «влезал сам по все дела». Ягода, опасаясь внутриведомственной конкуренции, чинил препятствия, пришлось жаловаться Сталину. После того, как ведущий секретарь ЦК ВКП(б) напрямую посулил Ягоде: «Смотрите, морду набьём..», Генрих Григорьевич несколько поутих, но рекомендациям куратора из ЦК следовал крайне неохотно и втихаря саботировал их как только мог. Итог ежовских наблюдений оказался крайне неутешительным. В своей записке товарищу Сталину 23 января 1935 года будущий сменщик Ягоды прямо пишет о том, что «недостатки Ленинградской ЧК при всех специфических особенностях Ленинграда и руководителей Ленинградской ЧК — явление более широкого порядка. Этими же недостатками в разной мере страдают и другие организации НКВД, в том числе и центральный аппарат». Речь идёт и о беспечности, и о порочных методах вербовки, при которых «иностранная разведка без труда может насадить свою агентуру, подсунув своих людей в виде агентов ЧК», и о слабой компетентности следователей, что ведёт к грубейшим нарушениям социалистической законности: «Кадры чекистских следователей совершенно не знают законов, тогда как эта, если можно так выразиться, процессуальная сторона дела играет немаловажную роль. Между тем, отношение к этой стороне дела у чекистов самое пренебрежительное. Законы, как правило, рассматриваются как какая-то формалистика, законов не соблюдают в процессе всего следствия...» Досталось от Ежова ленинградским чекистам и за то, что «в большинстве случаев это мало культурные люди, почти совершенно не берут в руки книги, не читают не только политической и экономической литературы, но даже редко читают беллетристику». В глазах известного с юных лет книгочея, «пренебрежительное отношение чекистов к чтению, к культуре, к знаниям» было пороком отнюдь не меньшим, чем буржуазное перерождение в быту сотрудников ленинградского УНКВД и членов их семей («жёны чекистов стали буквально нарицательным именем»). Сталин эти соображения одобрил и поручил Ежову, ставшему в феврале 1935 года секретарем ЦК ВКП(б) и председателем КПК при ЦК ВКП(б), не только выступить с требованиями соблюдения норм социалистической законности на активе центрального аппарата НКВД, но и вместе с Аграновым, Заковским и Ждановым продумать комплекс мер по наведению порядка в колыбели трёх революций. На берегах Невы Ежов проверил 2747 сотрудников подразделений ГУГБ УНКВД по Ленинградской области и 3050 сотрудников подразделений Главного управления Рабоче-Крестьянской милиции УНКВД. 298 чекистов были сняты с работы, из них 21 заключен в ИТЛ, вылетели со службы 590 «красных милиционеров», из которых 7 за различные преступления было осуждено. Оставшиеся получили шанс проявить себя. Решением объединенного пленума ленинградских обкома и горкома ВКП(б) 31 января 1935 года было предусмотрено «откомандирование» с 5 по 15 февраля всех бывших зиновьевцев и троцкистов с семьями в отдаленные районы СССР. До 20 февраля было выслано 446 семей оппозиционеров, всего 1117 человек. Судя по всему, ни чекисты, ни их смольнинские руководители не рвались выселять старых товарищей по партии, которых на тот момент рассматривали как «заблудших, но всё ещё своих». В этой ситуации и было принято принципиальное решение о массовом выявлении, изъятии и высылке «бывших людей», в психологическом плане и для чекистов, и для секретарей ЦК ВКП (б) куда более оправданное. Разбираться с людьми, которые не скрывали своей ненависти к советской власти, им было гораздо комфортнее. Саботаж товарища Ягоды Уже 16 февраля 1935 года Заковский направляет Ягоде записку о «бывших людях», каковых на оперативном учёте в УНКД по Ленинградской области состояло 11095 душ, в том числе бывших князей, баронов, графов и прочих дворян 2360, а бывших сотрудников Жандармского управления, охранки, тюремщиков и других чинов полиции» 620. Вся эта публика характеризовалась чекистами как «контрреволюционный резерв, могущий быть использованным троцкистско-зиновьевской оппозицией в ее «терроре», тем более, что многие из «бывших людей» «…ставку делали на молодежь, способную на осуществление террористических актов», прививая ей «…острую ненависть к руководителям партии и правительства и внушая необходимость активной борьбы путем применения террора». Основания для это имелись - многие из находившихся под наблюдением органов не скрывали своих взглядов. Так, арестованная в составе группы детей потомственных дворян и торговцев гражданка Афанасьева без всякого давления показала на следствии: «Что до ареста я была заклятым врагом Советской власти и навсегда останусь. Только физическое уничтожение прекратит мою борьбу с Советской властью». Подобных примеров было немало. Предполагалось всю эту публику «в целях очистки города Ленинграда переселить в отдаленные места Советского Союза», при этом «всех совершеннолетних мужчин арестовать и подвергнуть быстрой оперативно-следственной обработке». Показательно, что Ягода, симпатизировавший в своё время деятелям «правого уклона» в ВКП(б) и постоянно демонстрировавший свою близость к одному из его лидеров, члену политбюро ЦК и председателю Совнаркома СССР и РСФСР Алексею Рыкову (вместе пили горькую и поправлялись коньяком на даче Рыкова практически каждую субботу), выступил против этих планов. Он написал 26 февраля 1935 года Сталину о том, что «товарищ Заковский предлагает провести очистку Ленинграда кампанейским путем порядком массовых арестов и массовых высылок. Указанный способ мог бы без нужды дать пищу для зарубежной клеветнической кампании в прессе против Советского Союза, тем более многие из указанных лиц тесно связаны с кругами научной и технической интеллигенции как в Советском Союзе, так и за рубежом». Мнением Ягоды ведущий секретарь ЦК ВКП(б) пренебрег, написав на записке резолюцию «В архив» и дав старт подготовке спецоперации «Бывшие люди». «Изъято: незаконно хранившиеся огнестрельное оружие...» На проведение спецоперации отводился месяц, начаться она должна была в ночь на 28 февраля, а для её проведения создавался оперативный штаб в составе наиболее опытных и толковых специалистов (Натан Шапиро-Дайховский, Николай Николаев-Журид, Михаил Алёхин, Герман Лупекин, Яков Перельмутер, Сергей Жупахин и другие). При подготовке спецоперации чекисты подняли все архивы, все материалы оперативного учёта, агентурные сводки и разработки, дореволюционные адресные и телефонные книги. Сотрудники УНКВД составляли списки «бывших людей», готовили на каждого из них справку-«объективку» и представляли их в обком ВКП (б) и центральный аппарат НКВД СССР. После согласия этих двух инстанций чекистами производилось изъятие «социально-опасных элементов». О ходе операции ежедневно, начиная со 2 марта Николаев-Журид по прямому проводу докладывал в Москву. Так, например, «с 27-го по 28-е февраля и с 28-го на 1-е марта с.г. проведены операции по бывшим людям Ленинграда. Арестовано 330 человек, из них: бывших князей — 21, бывших баронов — 32, бывших графов — 9, бывшей знати (сенаторов — 3, столбовых дворян и т.п.) - 48, бывших генералов — 13, бывших полковников — 26, бывших служащих полиции и жандармерии — 11, бывших банкиров, крупных купцов — 17. Ранее репрессированы за к.-р. Деятельность — 46. Большинство арестованных дворяне. Все арестованные пропущены через проверку и предварительное следствие. Обысками изъято: незаконно хранившиеся огнестрельное оружие — 44 единицы, боевых патронов — 410, экземпляры монархической литературы, царские портреты, ордена, офицерское обмундирование. Изъяты ценности. В результате следствия 42 человека переданы в оперативные отделы для углубленной проработки. Первичные данные следствия дали ряд перспективных заявок вскрытия к.-р. шпионских дел». По личному указанию Сталина, придававшему удачному проведению данной спецоперации огромное значение, эти спецсводки рассылали для ознакомления всем членам и кандидатам в члены Политбюро ЦК, членам бюро Комиссий партийного и советского контроля, всем начальникам областных УНКВД, секретарям обкомов ВКП(б), прокурору СССР. «Получение материальных средств от инофирм» В сообщении от 31 марта 1935 года Заковский писал: «за 28 дней операции изъято бывших людей из г. Ленинграда и осуждено Особым Совещание НКВД - 11702 человека, их них - глав семей - 4833, членов семей - 6239 человек. Выявленная следствием контрреволюционная деятельность изъятых кадров бывших людей распределяется: 1. Террористическая деятельность в связи с контрреволюционными элементами в СССР и за кордоном, участие в контрреволюционных группировках и контрреволюционных сборищах - 114 случ. 2. Шпионская деятельность и связи - 348 случ. 3. Распространение контрреволюционной литературы (старой), монархической, погромно-антисоветской и своего авторства (на обысках изъяты печатные и рукописные экземпляры контрреволюционной литературы)- 318 случ. 4. Связь с белогвардейской эмиграцией - легальная и нелегальная -1846 случ. 5. Получение материальных средств от инофирм, белогвардейцев, знакомых, бывших сослуживцев и родственников (Помощь через НКО тогда ещё не практиковалась - "АПН Северо-Запад") - легальным и нелегальным путем - 711 случ. (на обысках изъято - торгсин. бон - 3841 р.27 к., амер. долларов - 769, герм. марок - 285, франков - 175, фунтов стер. - 52, крон - 1000) 6. Систематическая антисоветская связь с бывшими белогвардейцами, офицерами, дворянами, бывшими сослуживцами - 2113 случ. За время операции поступило около 6000 ходатайств об оставлении в Ленинграде, как от самих выселяемых, так и отдельных учреждений и работников. При разборе этих ходатайств оставлено в Ленинграде 127 семейств, изменены пункты высылки — 78». Среди высланных оказалось 1434 представителя бывшей знати и бывших дворян, в том числе 67 бывших князей, 44 бывших графа, 106 бывших баронов, 511 бывших жандармов и охранников, 208 бывших фабрикантов, 370 бывших крупных помещиков, 276 бывших крупных торговцев, 246 бывших крупных домовладельцев, 393 бывшего чиновника царских министерств, 1177 бывших царских и белых офицеров, 218 «служителей культа», то есть попов и монахов. Изъято множество оружия — холодного и огнестрельного, патронов и гранат, ядов, золота и ювелирных изделий, иностранной валюты. Нигде не работавшие паразиты «без определенных занятий» безбедно существовали за счёт помощи сбежавших заграницу родственников, зарубежных консульств и эмигрантских организаций. Немалое число из них заслуженное возмездие настигло спустя многие годы. Среди арестованных оказались «бывший личный дворянин и бывший начальник сыскной полиции Киева, Риги и Самары в течение 18 лет» Мищук, бывший прокурор Калужского и Варшавского окружных судов Модеров, бывший председатель колчаковского окружного военного суда Сладков, «бывший дворянин и бывший начальник Шлиссельбургской каторжной тюрьмы» Степанов, скрывший своё прошлое Доброхотов, «в 1912-1914 годах - помощник тюремного губернского инспектора Красноярска, в 1919 году - следователь петлюровской армии, а затем у Колчака - следователь Иркутского окружного суда», помощник начальника Самарской тюрьмы Ржеуцкий, помощник начальника охранного отделения Рындзюнский и его коллеги - начальник команды филеров Петербургского охранного отделения Ерунков, филер охранного отделения Мазалевский и агент-провокатор Мартынов... Нет никакого сомнения, что в начале Великой Отечественной войны, а особенно после приближении гитлеровцев к Ленинграду, эти люди с удовольствием помогли бы вермахту и абверу. (Во многих других городах и областях так и случилось). Однако своевременные меры помогли избавить город от тысяч будущих шпионов и диверсантов. Владимир Соловейчик |
|
| Copyright © 2006-2019 «Агентство Политических Новостей Северо-Запад» При полном или частичном использовании материалов, ссылка на "АПН Северо-Запад" обязательна |
