Удрав за границу от победоносной германской армии, варшавские лидеры под нажимом англо-французских покровителей, были вынуждены передать государственные регалии соплеменникам, сбежавшим за кордон от покойного польского диктатора Юзефа Пилсудского. Новое правительство в эмиграции возглавил бывший военный министр Владислав Сикорский, а борьбой с оккупантами должна была заниматься подпольная организация Служба Победе Польши, вскоре переименованная в Союз Вооруженной Борьбы (СВБ). Первоначально организацию возглавил генерал Михал Токажевский-Карашевич, а затем генерал Казимир Соснковский.

На территориях оккупированных немцами действиями СВБ руководил бывший редактор газеты «Военное обозрение» Стефан Ровецкий. Боевиками, действовавшими на территории присоединенных к СССР Западной Украины и Западной Белоруссии, командовал лично Токажевский-Карашевич.

Против кого должны были бы в первую очередь действовать подпольщики? Вроде бы против немцев, поскольку с Германией Польша находится в состоянии войны, ее войска оккупировали коренные польские земли, тогда как СССР занял украинско-белорусские территории уже после краха польского государства, и даже Лига Наций не сочла эти действия агрессией.

Между тем, похоже, именно против немцев руководство подполья особо драться и не хотело, что подтверждает конфликт Ровецкого с лихим партизанским командиром майором 110-го уланского полка Хенриком Добжаньским.

Хотя отряд успевшего повоевавать против Российской Империи, большевистской России, Западно-Украинской Народной республики, Германии и СССР Добжаньского успешно действовал в тылу немцев, Ровецкий приказывает ему самораспуститься. «Такие приказы я имел в жопу, и больше принимать не буду!» («Rozkazy takowe mam w dupie i na przyszłość przyjmować nie będę») - гордо ответил бравый майор. После чего продолжил трепать немецкие патрули и обозы, пока не попал в засаду. Ходят упорные слухи, что сдал его кто-то из единокровных доброжелателей и, возможно, даже в высоких чинах.

Даже в 1941 году Ровецкий, сменивший Соснковского на посту командующего CВБ, приказывал своим подчиненным не проводить диверсий и ни в коем случае не убивать немцев. Польским отрядам, действовавшим на украинско-белорусских территориях, подобных распоряжений никто не отдавал. Мало того, в ноябре 1939 года, после начала Советско-финской войны, выкинутая из собственной страны польская эмигрантская тусовка официально объявляет войну СССР! Польские диверсанты активизируются, и впоследствии посол Польши в СССР Станислав Кот подтвердил, что они действовали по указу Соснковского. Начинаются ответные репрессии, включая массовую высылку польского населения на восток. Согласно докладной записке управления НКВД по Тернопольской области № 1597489, только с 22 марта по 25 апреля 1940 года на территории области было арестовано 540 человек, у которых изъято 98 винтовок, револьверов и пистолетов, 3 пулемета, около 6000 патронов и 13 ручных гранат.

Особенно раздухарились паны-эмигранты, когда Великобритания и Франция, продолжая бездействовать на германском фронте, собрались воевать против СССР. К глубочайшему сожалению Сикорского и Ко, отсутствие бомбардировочной авиации не давало им возможности принять участие в готовящемся ударе по бакинским нефтепромыслам. Зато поляки собрались помогать финнам, для помощи которым союзники готовили экспедиционный корпус. «Совет (Военный совет при правительстве Великобритании – Ю.Н.) решил, что очень важно, чтобы Финляндия была спасена, что без подкреплений в количестве от тридцати до сорока тысяч обученных солдат она не сможет продержаться дольше весны, что одного нынешнего притока разнородных добровольцев недостаточно и что гибель Финляндии была бы серьезным поражением для союзников, - вспоминал после войны Уинстон Черчилль. - Поэтому необходимо было послать союзные войска либо через Петсамо, либо через Нарвик, либо через другие норвежские порты».

Правительство Сикорского включило в состав англо-французского десанта свое самое боеспособное соединение - горнострелковую бригаду. Однако 13 марта Советско-финская война закончилась, и полякам через месяц пришлось воевать с немцами в Норвегии. Норвежской кампанией в Польше очень гордятся, но совершенно безосновательно. Несмотря на значительный перевес, атака поляков на занятый немцами порт Нарвик провалилась, и город взяла наступающая с другого направления 13-я полубригада французского Иностранного легиона, большую часть которой составляли испанские и русские эмигранты.

Находясь в состоянии войны с правительством Сикорского и столкнувшись с действиями его диверсантов, Советский Союз вынужденно задерживает у себя взятых во время вступления на территорию Польши пленных. Один из этих лагерей располагался у деревни Катынь, другие под Тверью и Харьковом. Из числа находившихся там, советские органы расстреляли за «контрреволюционные преступления» около тысячи человек, а Катынь оказалась в 1941 году на оккупированной гитлеровцами территории, и немцы перебили всех, кто там находился, затем неуклюже выдав трупы за жертвы НКВД. Лондонские поляки, обладая информацией, что трупы имеют в черепах немецкие пули, подтверждают нацистскую версию, а после развала СССР к ним присоединились российские демократы. Правда, согласно одному из подтверждающих расстрел «документов» пленные в 1940 году были уничтожены на основании постановления ЦК КПСС, в которую партия Сталина была переименована в 1952 году, но такие мелочи ясновельможное панство и поддерживающее их правозащитное жульё не смущают!

В дальнейшем войска эмигрантского правительства действовали столь же вяло. Сформированная в 1941 году на территории СССР армия генерала Владислава Андерса, категорически не желала воевать ни на советско-германском фронте, ни в рядах британской армии в Северной Африке и до конца 1943 года героически обороняла иранские нефтепромыслы. Горная бригада, усиленная чехословацким батальоном, участвовала в боях у ливийского города Тобрук, но поскольку располагалась она на самом спокойном участке фронта, против малобоеспособных итальянцев, особых подвигов братьям-славянам совершить не удалось. Имея около 5 тысяч солдат, бригада по данным польского историка Збигнева Квеченя за девять месяцев потеряла около 130 человек убитыми, а по информации британских союзников - всего 27.

Из других польских воинских частей можно вспомнить задействованную в системе противовоздушной обороны Великобританию истребительную авиаэскадрилью, которая долгое время считалась одной из самых результативных. Однако затем выяснилось, что единственным доказательством подвигов польских асов являются их собственные донесения. Например, после боя 15 сентября 1940 года поляки заявили о 25 сбитых немецких бомбардировщиках «Хейнкель-111», а в реальности сбили от силы 5 штук. Рекорд приписок был установлен 26 сентября того же года, когда две английских и одна польская эскадрилья общими усилиями сбили один «Хейнкель», но на бумаге у поляков оказалось 11 бомбовозов!

После появления этих цифр ореол славы вокруг героев изрядно потускнел.

Зато лавры созданного на основе армии Андерса и горнострелковой бригады польского корпуса, взявшего 17 мая 1944 года неприступный итальянский монастырь Монте-Кассино, до сих пор цветут и пахнут. Хотя при ближайшем рассмотрении, победа была цинично украдена.

Согласно польской версии, британцы и американцы три месяца штурмовали расположенный на высотах монастырь, но так ничего и не смогли с ним сделать, а корпус Андерса разобрался меньше чем за неделю. Однако, на самом деле, предпринятая 12 мая атака на Монте-Кассино завершилась тяжелым поражением поляков, потерявших 4199 человек, включая 924 убитыми. Однако на соседнем участке фронта положение немцев резко ухудшилось. Используя труднопроходимые горные тропы, североафриканские колониальные части французского экспедиционного корпуса вышли обороняющимся в тыл.

«Нанесенный намного превосходившими силами удар французов по массиву Петрелла, где оборонялась всего одна немецкая дивизия, ознаменовался вскоре серьезным успехом. - Писал о майском наступлении союзников в Италии германский генерал Курт Типпельскирх. - Нависла угроза прорыва английского корпуса в долине реки Лири. Под натиском этого корпуса 16 мая были оставлены монастырь и высоты Кассино, где грозил глубокий охват с фланга. Так как польскому корпусу прорваться севернее Кассино не удалось, обстановка на этом участке фронта оставалась сносной».

«1-я парашютно-десантная дивизия и не думала сдавать Монте-Кассино. - Вспоминал командующий немецкими войсками в Италии фельдмаршал Альберт Кессельринг. - Чтобы поддерживать контакт с 14-м танковым корпусом, я был вынужден отдать приказ об их отходе, чем вызвал недовольство их командования».

Подчиняясь приказу, немецкая десантура, обиженная, что ей так и не дали еще раз надрать Андерсу задницу, в полном порядке покинула позиции. После этого поляки гордо водрузили над опустевшими развалинами монастыря свое знамя и объявили себя победителями, обокрав наивных алжирцев и марокканцев.

Наиболее продвинутые историки, понимая истинную ценность столь великой победы, изо всех сил пытаются приукрасить баталию. Например, Стефан Залога утверждает, что корпус Андерса хоть и не взял высоты, но зато «оттянул на себя вражеские резервы». О каких конкретно немецких соединениях идёт речь, Залога умалчивает и правильно делает - их не существовало. Первая немецкая резервная дивизия прибыла на фронт, чтобы ликвидировать просачивание североафриканских частей, а ещё три пытались сдержать наступление британцев, американцев и канадцев, начавшееся на других участках.

Для варшавских летописцев и российских полонофилов такие штучки в порядке вещей, причём зачастую они не замечают, как уличают в самих себя. Например, автор работы «Польский флот» Александр Шишов украсил своё исследование картинкой, где среди германских кораблей, потопленных моряками лондонских эмигрантов, значатся эсминцы ZH-1 и Z-32. И сам же несколькими страницам раньше сообщил, что наряду с парой польских эскадренных миноносцев, по немцам стреляли шесть британских. Та же самая история происходит и с торпедными катерами S-70 и S-136, по которым одновременно с польским эсминцем «Блыскавица» палило три корабля Его Величества. И с подводной лодкой U-407 - на её хребет параллельно с белокраснознаменным «Гарландом» кидали глубинные бомбы английские «Траубридж» и «Терпсихора». Учитывая, что во всех случаях британцев было больше, а квалификация их моряков много выше, думаю вопрос, кто внес основной вклад, не возникает.

Впрочем, одну подлодку поляки-таки потопили самостоятельно. Если верить господину Шишову, 20 июня 1940 года польская субмарина «Вилк» молодецким тараном отправила на дно немецкую U-122. Однако французские аквалангисты Анри Мейзель и Мишель Поли обнаружили, что U-122 лежит у берегов Уругвая, во многих тысячах километров от района действий польского корабля. Окончательную ясность внесли голландцы, уточнившие, что «Вилк» въехал носом в борт их лодке О-13, которая от столь грубого обращения и вправду утопла. Тем не менее, автор настолько любит своих героев, что над силуэтами погибших посудин кригсмарине гордо значится «Корабли и суда, потопленные ВМФ Польши».

Таким же образам польские и полонофильствующие исследователи описывают развитие событий на территории самой Польши, где по приказу Москвы начали действовать против немцев местные коммунисты. Встревоженный Ровецкий сообщил в Лондон, что у населения из-за этого возникают большевистские настроения, и, начиная с октября 1942 года, переименованный в Отечественную Армию («Армию Крайову») CВБ, наконец, занялся террором и диверсиями. Однако масштаб их не слишком впечатлял. Если белорусские партизаны перед наступлением советских войск практически полностью парализовали немецкий тыл, то полякам ничего подобного сделать не удалось. Немецкие коммуникации в Польше в основном уцелели, и в отличие от Белоруссии большинству гитлеровских дивизий тут удалось избежать окружения.

Незначительны оказались и потери оккупантов. По данным уже упоминавшегося немецкого военного историка Бурхарда Мюллера-Гиллебранда бомбёжки англо-американской авиации, действия диверсантов и партизан, болезни и несчастные случаи в 1941 – 1944 гг. стоили немцам примерно 20 тысяч погибших в Западной Европе и 30 тысяч на Балканах, а потери в Польше даже не упоминаются, приравниваясь к статистической погрешности.

По информации Стефана Залоги партизаны на территории Второй Речи Посполитой в 1942 году выводили из строя по 250-320 немцев в месяц, а в первой половине 1944-го даже по 850-1700. Простейший подсчет показывает, что в этом случае гитлеровцы потеряли порядка 20 тысяч человек, включая 6-7 тысяч убитыми. Однако значительную часть их придется списать на советских партизан, действовавших на территории Западной Украины и Западной Белоруссии и неоднократно совершавших рейды в Польшу. За вычетом перебитых ими, а также управляемой из Москвы прокоммунистической Армией Людовой, на долю Армии Крайовой остаются жалкие крохи.

Сами поляки до первой половины 1944 года потеряли 20 тысяч человек, однако изрядная часть их погибла в боях отнюдь не с немцами. Многие пали смертью храбрых в междоусобных столкновениях боевиков лондонского правительства с коммунистами, а также - с литовскими и украинскими националистами. На глазах у прибалдевших немцев хлопцы Ровецкого и Бандеры старательно вырезали на Львовщине соответственно украинское и польское население, при случае отстреливая друг и друга. Для борьбы с бандеровцами и Армией Людовой паны Осевич, Курциуш, Наконечников-Клюковский и некоторые другие польские полевые командиры начали сотрудничать с немцами и получать от них оружие. Некоторые польские отряды открыто перешли на сторону Гитлера, действуя вместе с польской и еврейской вспомогательной полицией, через подразделения которой прошли около 30 тысяч бывших граждан Второй Речи Посполитой.

Для легализации истребления прокоммунистических партизан лондонское правительство придумало воистину иезуитский ход. Боевики близкие к входившей в него правой Национальной партии объявили о своей независимости от Армии Крайовой и создании собственной военной организации — «Национальные вооружённые силы» («Народове Силы Збройне»), в которых числилось более 30 тысяч человек. Открытую войну с коммунистами они начали 9 августа 1943 года, уничтожив их отряд у деревни Боров.

Действуя подобным образом, команда Сикорского повторяла прием, позволивший в 1920 году Польше отобрать у Литвы Вильно. Тогда Варшава формально категорически запретила командующему польскими войсками в Литве Люциану Желиговскому захватывать город, но тот героически «не подчинился». В то время Польшей руководил умный и энергичный Пилсудский, и операция прошла как по нотам. Зато непутевые наследнички продолжили дело восстановителя польского государства самым дурацким образом. «Лондонцы» даже не соизволили хотя бы формально вывести представителей Национальной партии из состава правительства, отчего вся история с неподчинением ему «Народовых Сил» выглядела явной липой. Кроме того, вместо передачи всех контактов с оккупантами «збройникам», многие полевые командиры Армии Крайовой сами побежали общаться с немцами, а ее командование с энтузиазмом принимало в ряды своего воинства вражеских агентов.

Так, без всяких проблем вошел в Армию Крайову отряд наймита германской контрразведки Чеслава Зайнчковского. Другой бывший поручик и командир лондонских боевиков Ян Борисевич с чрезвычайно подходящей ему кличкой «Крыся» в годы оккупации служил начальником лесоохраны, также тесно сотрудничая с немецкими спецслужбами. Оба действовали сперва против белорусских партизан, потом против советских вооружённых сил и были уничтожены в ходе спецопераций, проведённых с декабря 1944-го по январь 1945-го. С 1943 года сотрудничали с оккупантами известнейшие полевые командиры Ровецкого - Адольф Пильк, Здислав Пуркевич и Зигмунт Шенделяж, причем последний, командуя 5-я бригадой Армии Крайовой, помогал немцам обкладывать в лесах у озера Нарочь партизанскую бригаду имени Ворошилова. После этого советское командование ещё до вступления на польскую территорию могло с чистой совестью готовиться к их ликвидации, которой бериевские орлы вскоре с успехом и занялись.

Немало поляков воевало и в рядах Вермахта, о чем свидетельствуют многочисленные документы. Работая в Центральном архиве министерства обороны в «Сводке о политическо-моральном состоянии частей противника, действующих в полосе 5-й армии» (ЦАМО, фонд 1112, опись 1, дело 58, лист 20) я прочел, что «267 пд (пехотная дивизия — Ю.Н.) в значительной степени укомплектована австрийцами, чехами и поляками. В 467 п. (полку — Ю.Н.) одних поляков на 24 ноября 41 г. было около 50 человек».

«Пленные 1/678 пп 332 пд захваченные 12.7 в районе Раково, показали: 4 июля дивизия получила задачу от командования Южной группы войск на восточном фронте - наступать в составе Белгородской группировки на Курск. – Гласит разведсводка №201, доставленная 14 июля 1943 года в штаб Воронежского фронта. – Национальный состав 332 пд: 40% - поляки, 10% - чехи, и остальные немцы».

О поляках на Восточном фронте сохранилось немало свидетельств и в мемуарах участников Великой Отечественной войны, и в архивных документах. Про действовавших в Новгородской области польских полицаев рассказывал мне радист партизанившей там разведывательно-диверсионной группы «Лужане» Всеволод Леонардов. А другой ветеран Великой Отечественной войны Александр Лебединцев вспоминал, как из двух взятых его разведгруппой вражеских языков один оказался хорватом, а второй поляком. Хотя дело было в сентябре 1943 года на севере Украины в полосе наступления 38-й стрелковой дивизии 47-й армии.

Только из присоединённой к Германии Верхней Силезии в вермахт попало до 100 тысяч поляков, не считая местных фольксдойче, то есть немцев, проживавших здесь до войны и имевших польское гражданство. Исходя из численности населения, прочие присоединённые к Рейху территории (Мазурия, Великая Польша, Западная Померания) могли дать как минимум столько же, хотя реально их было много больше. Известно, что в этих областях жило свыше 3 миллионов поляков с примесью германской крови, мазуров и кашубов, считающихся этнически близкими немцам. Учитывая процент граждан, призванных в вермахт и войска СС, этот контингент, включая фольксдойче, мог дать Рейху не менее полумиллиона военнослужащих. Как раз такую цифру называет польский историк Цезары Гмыз.

Порой среди польских солдат фюрера попадались очень примечательные персоны. Например, рядовой 328-го запасного учебного гренадерского батальона Йозеф Туск, приходящийся родным дедушкой нынешнему премьер-министру Польши Дональду Туску. В вермахте служил и двоюродный дедушка пана премьера. Неудивительно, что поляков в советских лагерях военнопленных оказалось 60 277 голов - больше, чем итальянцев (48 957) и финнов (2377) вместе взятых.

Конечно, некоторая часть польских пленных, скорее всего, являлась гражданами Рейха в границах 1937 года, да и часть из фольксдойче, имея лишь небольшую долю польской крови, наверняка причисляли себя к славянам, рассчитывая на снисхождение. Но тогда надо учесть и поляков, находившихся среди почти 600 тысяч пленных, отпущенных непосредственно на фронтах, а также попавших в плен к союзникам. Участник боев в Нормандии майор канадской разведки Милтон Шульман упоминал среди вражеских солдат поляков и чехов, а в, посвящённой Нормандской операции книге Стивена Амброза «День «Д» 6 июня 1944 года. Величайшее сражении Второй Мировой войны» имеется фотография с подписью «пленные поляки и чехи». Учитывая обычное для вермахта соотношение погибших и пленных, павших во имя фюрера граждан Второй Речи Посполитой можно считать на многие десятки тысяч.

Правда, польскую дивизию «Белый Орел» предназначенную для действий на Восточном фронте гитлеровцы создать не смогли, но только потому, что они начали формировать ее лишь 4 ноября 1944 года. На тот момент итог войны был уже ясен, и в дивизию записалось лишь 470 добровольцев. В конечном итоге удалось сформировать отряд из 1500 человек, который получил название «Абверкоманда-204» и был уничтожен зимой 1945 года. Еще 4000 человек воевали в Свентокшицкой («Святого креста») бригаде, в конце войны сдались американцам и с удовольствием служили надзирателями в лагерях военнопленных, где содержались их бывшие товарищи по оружию.

Лебединой песней Второй Речи Посполитой стало знаменитое Варшавское восстание, в разгроме которого поляки до сих пор винят клятых москалей! Согласно их версии, когда повстанцы Армии Крайовой 1 августа 1944 года, атаковали занятые оккупантами административные здания, вышедшие к Висле советские войска по приказу ненавидящего лондонское панство Сталина остановили наступление. Так два месяца и простояли на ее восточном берегу, пока последние 17 тысяч восставших 2 октября не сдались на почетных условиях, потеряв более 20 тысяч своих и отправив на тот свет 16 тысяч карателей. В ответ советские историки невнятно бормотали об усталости только что завершивших Белорусскую операцию войск и растянутых линиях снабжения, что выглядело не слишком убедительно: могли бы за два месяца снабжение и наладить.

Невнятность объяснялось просто. Коммунистические Геродоты очень не хотели рассказывать, что произошло в те дни на подступах к расположенному на восточном берегу Вислы пригороду Варшавы - Праге. Между тем, вышедшая туда 2-я гвардейская танковая армия не остановилась из-за недостатка снарядов и солярки, а была наголову разбита пятью танковыми дивизиями противника. Потеряв более 280 боевых машин из 420, армия отступила почти на 100 километров, и ее срочно пришлось выводить в тыл. Правда, ушли на другие участки фронта и некоторые немецкие соединения, но 19-я и 73-я пехотные дивизии, а главное - 4-й корпус СС, в который входили прославленные танковые дивизии «Викинг» и «Мертвая голова», остались на месте.

Прорваться к Праге и захватить ее 47-я и 70-я советские армии смогли лишь к 14 сентября. Перебросить дополнительные части было неоткуда. Все способные наступать соединения, включая 1, 3 и 4-ю гвардейские танковые армии, вели тяжелейшие бои на плацдармах на западном берегу Вислы. Навстречу им наступали, пытаясь скинуть их в реку, отборные дивизии Германии, поддержанные новейшими сверхтяжелыми танками «Королевский Тигр». На фоне этого грандиозного побоища стрельба в Варшаве выглядела бледно. По образному сравнению одного из исследователей восстания, оно напоминало слепня, кусающего в зад здоровенного мужика, сцепившегося с еще более здоровенным. Неприятно, но терпеть можно.

Кроме отказа немедленно штурмовать Варшаву поляки обвиняют советское командование в отказе предоставить аэродромы, для союзной авиации, снабжавшей восставших оружием. Отказ имел место. Но надо не забывать, что англо-американские бомбардировщики, скидывали грузы с больших высот так коряво, что контейнеры в основном попадали к немцам, а те использовали трофеи против штурмующих Прагу полков. Помогать вооружать врагов наши не желали и потому аэродромов не дали. Зато советская воинская помощь сбрасывалась в основном с тихоходных низколетящих «кукурузников» и, как правило, попадала куда следует.

Всего СССР перебросил в Варшаву 2667 автоматов и пулеметов, 156 минометов, 100 тысяч мин и гранат и 3 миллиона патронов, но корм оказался явно не в коня. Повстанцы не озаботились ни захватом мостов через Вислу, ни ударом в тыл обороняющим Прагу немцам. После покушения на Гитлера 20 июля 1944 года и прорыва американских войск с Нормандского плацдарма вглубь Франции 26 июля, считалось, что крах Третьего Рейха не за горами и главное – успеть закрепиться в Варшаве, предоставляя немцам и русским убивать друг друга. Поэтому, когда шесть батальонов прокоммунистического польского правительства, созданного в Люблине, при поддержке советской артиллерии и авиации форсировали Вислу, повстанцы не оказали им ни малейшего содействия. Десант с огромными потерями был выброшен обратно, а сменивший арестованного в 1943 году Ровецкого новый командующий Армией Крайовой генерал Тадеуш Коморовский еще 7 сентября начал с немцами переговоры о капитуляции.

Переговоры длились более трех недель и сопровождались совместными возлияниями под грохот разносивших старые варшавские дома 380 и 600-миллиметровых мортир. Во время одного из них Коморовский с восторгом узнал, что неприятельский командующий, обергруппенфюрер СС Эрих фон Бах происходит из старинного польского рода Зелевских, один из основателей которых был возведен в дворянское звание одновременно с предком самого Коморовского! Наконец, договорившись о калорийности пайков для пленных и праве офицерам носить за колючей проволокой сабли, поляки сдались, завершив историю Второй Речи Посполитой в границах 1939 года.

Само собой, все эти малоаппетитные подробности нынешние польские руководители, считающие себя наследниками уродливого порождения Версальского договора, стараются не вспоминать. Вместо этого, они успешно пиарятся на крови своих без толку погубленных бойцов, а в поражении винят исключительно клятых москалей, которых заодно и ненавязчиво обворовывают, как раньше алжирцев с марокканцами. Все 16 тысяч немцев и их пособников погибших в польской столице в августе-сентябре 1944 года повстанцы приписали себе, включая павших в Праге, а также уничтоженных бомбежками советской авиации и ударами артиллерии. На самом деле даже в первый день восстания, когда Армии Крайовой кое-где удалось застигнуть немцев врасплох, тех погибло около 500 человек, а поляков почти 2000. Всего же немцы и полицаи потеряли на западном берегу Вислы около 3 тысяч человек, причём часть из них на счету советской артиллерии и авиации, а также частей прокоммунистического польского правительства.

Вот и приходится бесконечно приписывать себе, чужие достижения, занимаясь историческим мародерством! Ненависть к москалям надлежит поддерживать постоянно. Да и американские хозяева требуют свежего пушечного мясца для Ирака и Афганистана, значит, надо поднимать его боевой дух. Героическая кампания в Гаити, куда прежний освободитель Польши Наполеон послал панство рубать восставших чернокожих рабов, не подойдет. Гордиться победами над неграми и раньше было неполиткорректно, а после прихода в Белый дом Обамы стало и вовсе немыслимо. Кроме того, тогда большая часть 6 тысяч поляков отдала концы от желтой лихорадки, а в распространении ее бацилл ни кровавый царский режим, ни большевиков обвинить невозможно.