- Расскажите, пожалуйста, о «Финско-российском гражданском форуме». Когда и зачем он был создан?

 - Все началось прошлой осенью, когда пришло трагическое известие о смерти Анны Политковской. Я и мои коллеги общались с Анной, она была нашим другом. Мы почувствовали необходимость каким-то образом выразить свою боль по поводу утраты не просто нашего друга, но и одного из самых знаковых защитников прав человека. В тот печальный вечер 7 октября, в субботу, мы с друзьями сидели в ресторане, поминая Анну. Тогда мы решили призвать людей прийти к посольству России на тихую акцию скорби. Мы немедленно стали рассылать смс-сообщения всем нашим знакомым. И, к нашему большому удивлению, на следующий день у российского посольства стояла толпа из трех тысяч человек. Никаких криков, никаких речей, никаких знамен. Люди просто стояли со свечами и молчали. И даже полицейские были настолько тронуты происходящим, что мы чувствовали: полиция тоже с нами.

     После этой молчаливой манифестации мы с друзьями решили: необходимо напомнить лидерам стран Евросоюза, что нужно поддерживать гражданское общество. Небольшая группа людей, представлявших самые разные организации, провела собрание в день независимости Финляндии – 6 декабря. Там я предложила, чтобы искренние люди, которые знают ситуацию в России, очень тепло относятся к России и горят желанием что-то сделать для нее, создали уже более формальное объединение.

     Я напомнила о том, что мы делали в 80-е годы, когда поддерживали людей в Советском Союзе. Во времена Холодной войны мы были участниками неправительственного объединения – "Комитет 100 Финляндии" и "Союз мира Финляндии" - и активно участвовали в выражении протеста против нарушения прав человека как на Востоке, так и на Западе. Многие из нас общались, дружили с диссидентами из Советского Союза. Мы называли это «кухонной дипломатией». Я сказала, что мы в начале нового цикла, мы должны начать новый раунд вот этой дипломатии за кухонным столом, поскольку сейчас ситуация в России очень сильно напоминает то, что было до периода гласности. Люди очень позитивно отреагировали, и уже в январе мы создали «Финско-российский гражданский форум». Среди его основателей - люди из Международной Амнистии, из ПЕН-центра, независимые журналисты.

     - Что вы думаете о прошедшей недавно под эгидой Форума конференции «Права человека и демократия в России», собравшей российскую оппозицию от «Яблока» до нацболов, активистов общественных и правозащитных организаций из России? Что для вас было самым интересным?

     - Мне кажется, нам очень нужны были эти два дня, два вечера, две ночи обсуждений для того, чтобы получше узнать, кто мы такие, увидеть друг друга и еще раз обозначить проблемы, которые мы видим перед собой. На конференции присутствовала очень квалифицированная аудитория - эксперты по России, журналисты, которые освещают ситуацию в России, люди из общественных организаций, которые тесно работают с Россией. В качестве организатора этого мероприятия я считаю главным, что мы дали возможность людям из России рассказать о ситуации в стране. Это важно не только для Финляндии, но и для всего Евросоюза. К сожалению, сейчас нам не хватает информации о России. Она идет с одного голоса, но мы понимаем, что это обманчивая картина, поскольку есть много разных голосов.

     Очень важно, что люди в Финляндии увидели: те, кто борются за права человека и политические свободы в России, носят на себе клеймо «экстремистов», каковыми не являются. Мы увидели, что они – в частности нацболы (мы знаем, что НБП запрещена за «экстремизм»), - не экстремисты. Я прекрасно понимаю: если бы я делала в России то, что делаю здесь, я была бы объявлена «экстремистом». Это поразительно. В Финляндии, я обычный политик, причем умеренного плана. Мое глубокое убеждение, что это очень несправедливо, когда на людей навешивают ярлык экстремистов за то, что они занимаются обычной социальной активностью, которая в любой другой стране не воспринимается как акт экстремизма.

     Очень часто подобные мероприятия оставляют большой знак вопроса, повисающий в воздухе. Сейчас такой вопрос – «что делать»? На него ответить сразу просто невозможно. У меня есть четкое убеждение, что мы можем углубить наши контакты, наше сотрудничество, и можем сделать это уже в ближайшем будущем. Конечно, Финляндия маленькая страна, но у нас с Россией общая история. Россия совсем близко, мы – соседи. То есть у нас есть особая привилегия быть хозяевами подобных мероприятий.

     - Тут можно вспомнить добрую революционную традицию: еще сто лет назад борцы с царским режимом собирались в Финляндии…

     - Да, конечно, перед первой русской революцией. В этой связи мне тоже нужно поделиться с вами чем-то, что вы должны знать. Год назад я выступила с короткой трехминутной речью в финском парламенте, которая вызвала очень бурную дискуссию. Это было торжественное собрание, посвященное столетию парламента, и мне пришлось напомнить всем его участникам об общей истории, о том, что объединяет и разъединяет парламент Финляндии и российскую Думу. Несмотря на то, что у них общая история создания, пути наших стран диаметрально разошлись. И на основе того, что мы видим, я могу обоснованно заявить: Государственная Дума деградировала до такого состояния, что она хуже, чем ее дореволюционные предшественницы.

     Я понимаю, что в любом парламенте должно быть большинство, которое формирует правительство. Но то, что происходит в России, - это нездоровая ситуация. Исполнительная и законодательная ветви власти смешаны в одну кучу, принцип разделения властей не соблюдается. Все полномочия узурпировал Кремль. Мне кажется, что это схоже с ситуацией, когда в стране правил царь и имел абсолютную власть. 

     Это утверждение вызвало истерику не столько у российских, но именно у многих финских политиков. Это рецидив времен Холодной войны. Финляндия тогда в силу своей близости с Советским Союзом была вынуждена быть крайне осторожной (это называлось «финляндизация»). До сих пор у нас остались пережитки этого процесса, и я всегда призывала к открытому диалогу в Финляндии, чтобы избавиться от этого дурного наследия. Я понимаю, что многие лидирующие в Финляндии политики чувствуют себя крайне неудобно, слушая подобные заявления от меня, поскольку они были участниками этого процесса. Но я – защитник прозрачности и открытости.

     - Можете ли вы сравнить российский и финский парламенты по другим параметрам, например: заработок депутатов, их льготы и привилегии?

- Я не могу точно судить о ситуации в российской Государственной Думе. Что касается Финляндии, то у нас существует эффективный общественный контроль за деятельностью депутатов. Через интернет люди легко могут проследить финансовые и прочие вопросы их деятельности. У нас не очень много привилегий. Например, возможность бесплатного проезда по территории страны на общественном транспорте. Или использование такси для того, чтобы организовать деятельность, связанную с работой парламента в Хельсинки. 

     Что касается зарплаты, я могу вам дать сравнение с депутатами других парламентов Евросоюза. У Финляндии - средний уровень. Абсолютно не такой высокий, как в Германии, Италии и Франции. Зарплата депутата парламента в Финляндии  в среднем в два-три раза выше зарплаты муниципального учителя, не больше. Персональная служебная машина и охрана положена только спикеру. И охрана только в особых случаях.

     - Что в Финляндии думают о политической ситуации в России? Какова природа того повышенного интереса, который финны испытывают к происходящему в нашей стране?

     - Влияние России на Финляндию за годы нашей истории было огромным. Я не думаю, что тот период, когда Финляндия была частью Российской империи – с 1809 по 1917-ый – был полностью отрицательным для истории. Именно в это время финны стали развиваться как нация. До этого  доминирующим языком был шведский. Стали развиваться финский язык, музыка, литература, архитектура. У Финляндии была очень широкая степень автономии. Финских юношей не призывали в российскую армию. Появилась финская валюта.

     На главной площади у нас до сих пор стоит памятник императору Александру II. И никто не предлагает перенести его оттуда, потому что он был хорошим царём для Финляндии. Были и другие, которые не были столь хороши, например, Николай II. Именно его правление мы называем периодом подавления. Но в те сложные годы (примерно так же, как и сейчас в России) в результате этого подавления возникало движение вперед. Появилось огромное количество общественных организаций, политических партий, и, наконец, во время первой русской революции Финляндия получила первый парламент... Это такое длинное вступление к тому, что мы чувствуем по отношению к России.

     Зимняя война оставила травму в душах многих финнов. Старшее поколение не может относиться к России непредвзято, потому что они все время возвращаются на путь болезненных воспоминаний о том, как им пришлось защищать независимость Финляндии. И после войны был период, который мы называем «десятилетиями опасности». Были определенные обстоятельства, из-за которых независимость Финляндии опять находилась под угрозой. И сегодня существует определенный страх перед Россией, особенно среди людей старшего поколения. Но это определенно относится к прошлому.

     И есть еще один элемент в отношении финского общества к России. Это наша глубокая обеспокоенность тем, что демократия так лимитируется. Поэтому очень важно поддержать тех  в России, кто пытается сохранить демократию и обеспечить соблюдение прав человека в России. Мои действия в этом направлении находят симпатию среди финнов, поскольку они понимают, что это - а не сотрудничество с НАТО - и есть тот способ, который обеспечит стабильность и безопасность Финляндии.

    Я могу четко сказать – я не являюсь антироссийским политиком. В Финляндии даже вышла книга обо мне, пропагандирующая такую точку зрения (Йохан Бэкман «Сатана приходит в Хельсинки», 2007 – А.Д.). Я не могу точно сказать – это частное мнение человека, который называет себя исследователем, или за ним кто-то стоит. Однако большинство людей, прочитавших эту книгу, пришли к выводу, что она написана в лучших традициях пропаганды и дезинформации, которые распространяют спецслужбы.  К сожалению, есть силы, которые пытаются навесить на нас антирусский ярлык. 

      - Кто из российских политиков-оппозиционеров наиболее известен в Финляндии? Есть ли информация о деятельности оппозиции? И каково ваше мнение о ее перспективах?

     - На самом деле, общественное мнение о российской оппозиции довольно искусственное и персонифицированное. Общественность имеет представление лишь о лидерах оппозиции – Каспарове, Касьянове, некоторых либералах. Прорыв произошел в связи с освещением Маршей несогласных, о которых говорили и писали очень много. Марши стали знаковым событием, и многое объяснили людям о ситуации в России. Очень важно, что ни одна бутылка не вылетела из толпы демонстрантов. Как говорил сопредседатель Общества российско-чеченской дружбы Станислав Дмитриевский – и я хочу подчеркнуть эти слова – оппозиция должна сохранять моральное превосходство над противостоящей ей силой. Я верю в ненасилие, мирные способы достижения политических целей. Это не означает, что мы должны быть конформистами. Нужно использовать воображение для организации политической жизни.

     Мое личное мнение – «Другая Россия» может иметь успех в качестве очень широкой коалиции самых разных сил при условии, что способы, которые они используют, соответствуют принципам ненасильственного достижения своих целей.  Поскольку Кремль имеет гигантское количество власти, люди, которые хотят изменить этот режим, должны иметь возможность объединиться. Если ситуация будет развиваться позитивно с точки зрения «Другой России», после демонтажа режима наступит момент, когда участники этого объединения разойдутся. Ведь «Другая Россия», надеюсь, не хочет стать второй «Единой Россией»?

     В последнее время несколько участников коалиции дистанцировались от нее. У меня вызывает большое сожаление, что это происходит так рано. Кажется, одна из основных причин этого - личные проблемы. Часто бывает так, что сильные личности терпеть не могут друг друга. И очень важно, чтобы появились новые, более демократичные лидеры, которые терпимо относятся к сильным соратникам и чьи личные "эго" не столь глобальны.

     - Насколько успешно насаждается миф о российской оппозиции как «фашистах», «экстремистах» и т.д. Верят ли пропаганде Кремля европейские лидеры и общественное мнение?

     - Очень жаль, что общественное мнение россиян легко манипулируется столь низкопробными штампами. Русские люди вообще-то заслуживают лучшего. Именно поэтому я считаю, что борьба за свободу слова является столь значимой. У людей должно быть право узнавать информацию из противоречащих друг другу источников для того, чтобы самим приходить к какому-то мнению.

     - А все-таки, какова позиция европейских элит…

     - Еще одно скромное замечание: я все-таки считаю Россию европейской страной. Но я не думаю, что кремлёвская пропаганда имеет большой эффект в Европе. Эти технологии не новы, к тому же настолько примитивны, что люди, у которых есть способность думать, просто не могут в это верить.

     Вот сейчас российские власти, дискутируя со своими коллегами из Евросоюза, часто говорят: «Да, у нас есть такие-то проблемы. Но они и у вас есть». К примеру: «Да, у нас есть коррупция. А вот в Италии мафия правит». Или: «Ну, да, в России нескольких журналистов убили. Но это вообще-то по всему миру происходит». Но ведь это же банальный переброс внимания. Как мать, доказывающая воспитателю: «Не вините моего сыночка за хулиганство - вон детки моего соседа вовлечены в другие неприятные дела». В общем, все это ясно. Проблема заключается в том, что у правящей элиты Евросоюза нет смелости жестко говорить о проблемах, потому что есть четкое осознание зависимости от энергетических ресурсов. И большинство политических элит, конечно, пользуется двойными стандартами.

     - То есть можно говорить, что в том или ином виде существует определенный сговор между Кремлем и западными политическими элитами…

     - Я думаю, что сговор существует подспудно. Никто не говорит – вот, сейчас заключаем сделку. Это не облечено в слова, но по факту нечто подобное присутствует. Все это базируется на страхе и недостаточном понимании ситуации в России. Одна из простых истин заключается в том, что стабильной России не будет без стабильной демократии. Европейские элиты на самом деле занимаются самообманом, когда уверяют себя, что содействуют укреплению стабильности, если они будут не очень громкими в отстаивании демократии и прав человека.

     Остальная Европа должна напоминать России о её международных обязательствах, в частности перед Советом Европы и ОБСЕ, а не закрыть глаза. У нас нет морального права пожертвовать гражданские права в России на алтаре нынешней «реалистической политики».

беседовал Андрей Дмитриев