…Я стою в плотной толпе под гранитными ступенями башни городской Думы, слушаю вместе со всеми выступления оппозиционеров. Вдруг по толпе идут круги, она подается назад, в стороны, будто резкий всплеск волны от брошенного камня. Камень – врубившийся в людей взвод ОМОНа. Что происходит, с моего места не видно, хорошо видно сверху, с лестницы, но я не там. ОМОНовец, парень весь в черном, в бронежилете и каске с опущенным забралом, вдруг вырывается из рядов прямо на нас. Он один, наверное, всех его товарищей раскидало по толпе, а его выбило, как прибоем, сюда. Люди мгновенно отбегают, некоторые с визгом, раздаются, прижимаются к стене, здесь тесно. ОМОНовец в центре образовавшейся пустоты машет руками и ногами во все стороны, делает вертушки, он без дубинки, молотит воздух кулаками, очумело вертит головой, вертится сам. Даже под плексигласовым забралом видно, какие у него глаза, он на взводе, он видел, как колотили его товарищей, и, наверное, готов дорого продать свою жизнь, черт побери. Но никто не нападает, через десяток секунд он понимает, останавливается, взволнованно и тяжело дышит, резко оглядывается вокруг, руки и ноги подергиваются, будто он на боксерском ринге. Наконец снова принимает пафосный вид, пинает подвернувшегося старика и быстро пятится, к своим, исчезает в толпе.

Этот распсиховавшийся милиционер, я думаю, очень хороший символ. Того, как власти отнеслись к Маршу несогласных. В общем, именно так и отреагировали чиновники, очумело и истерично, бессмысленно размахивая во все стороны чем под руку подвернется – телеобращениями, заказными сюжетами на подконтрольных каналах, глупыми объявлениями в метро. Они как будто неожиданно против своей воли очутились там, где все идет не по сценарию. В центре непонятно откуда взявшейся толпы, большой толпы, от которой можно ожидать чего угодно, но только не доброжелательного отношения. И где, значит, нужно молотить вокруг себя воздух, веерной защитой, лишь бы не подпустить к себе, не дать повалить, любой ценой.

Власть просто не понимает, что происходит. Они не знают, кто эти люди, откуда они взялись, что им на самом деле нужно. Откуда в центре Петербурга берется пять тысяч человек, скандирующих «Долой Матвиенко!». Я думаю, Валентина Матвиенко была совершенно искренна, когда возмущалась, что кто-то «против поступательного развития города». Она наверняка уверена, что делает все правильно, по науке. Постоянно рапортует об увеличении бюджета, о надбавках бюджетникам, ветеранам, блокадникам и даже труженикам тыла. На любом заседании ЗакСа большая часть повестки дня посвящена вопросам о многочисленных доплатах, доплатах, доплатах… И про все это показывают сюжеты по телевизору, пишет целый сонм газет!

Они же на самом деле не понимают, что рядовой петербуржец, да что петербуржец, житель России, он не телеовощ, он воспринимает окружающую действительность, причем каждый день, не живет в мире статистики, а делает выводы о происходящем вокруг, глядя своими глазами. А вокруг на самом деле ничего не меняется. У меня в доме два года нет горячей воды, мусоропровод заварен, а электричество подключено по временной схеме и постоянно отрубается. У меня напротив дома магазин, а перед ним – огромная площадка, которая представляет собой просто кучу грязи, где ходить можно только зимой и летом, когда грязь подсыхает или укрывается снегом. И эта грязь лежит там с тех самых пор, когда там построили дома. Дорожка к метро, что ни дождь, превращается в сплошную лужу, которую можно обойти, только выйдя на проезжую часть. А на работу я хожу по Гончарной улице, узкой, грязной, донельзя раздолбанной, с потрескавшимися выцветшими фасадами домов, с ржавыми водостоками, и это тоже не меняется уже много лет. А это, между прочим, самый центр города, это площадь Восстания. И такая же раздолбанная территория вокруг станции метро.

Как, по-вашему, я должен воспринимать телерапорты о том, что неуклонно растет в нашем городе выделение средств на благоустройство, что бюджет растет семимильными шагами? С какими чувствами я должен слушать на совещаниях и депутатских слушаниях, что власть, наконец, решила проблему подключения домов к энергоснабжению, если у меня дома нет электричества два года? Это что, Невзлин платит обученным экстремистам, которые создают вокруг все эти пакости, специально, чтобы я был недоволен? И я ведь не только по маршрут дом-работа хожу, я везде вижу одно и то же. А еще это видят тысячи других людей.

Когда Валентина Матвиенко, например, устраивает так называемые губернаторские объезды, чиновники и журналисты едут в больших автобусах, и приходилось с помпой мчаться, например, по трамвайным путям. Знаете, на некоторых проспектах посередине пути специально огорожены заборчиком? Вот по ним, с ветерком. И сотрудники ДПС по пути честь отдают. Как, по-вашему, должен отнестись горожанин, который видит, как губернаторский кортеж мчит, нарушая правила дорожного движения, перекрывая движение общественного транспорта, а милиционеры только во фрунт вытягиваются? Поймите, ведь все это люди видят. И складывают на вашу голову матюки. И видят, как депутаты гоняют по шоссе на загородную дачу исключительно по встречной полосе, плюя на всех. Объясните, как можно требовать исполнения правил. если ты сам на эти правила демонстративно плюешь? А перед приездом высоких гостей назначенный адрес несколько часов отдраивают с мылом и шампунем, ведь это же получаются потемкинские деревни, и это же видно.

Вот же они, откуда берутся недовольные, ведь все так просто! Бюджет города для рядового петербуржца – фейк, он виртуальный, его не существует. Он же понимает, что все это спектакль, а дворы в центре города, в этом самом историческом центре, которым мы все так гордимся, по-прежнему зассанные, грязные, ободранные, за исключением десятка дворов на Невском, в которые по губернаторской программе два года вбухивали какое-то совершенно невероятное количество денег, а у метро больше нельзя купить ни сигарет, ни воды. Уж скорее это можно было терпеть раньше, при относительно небольшом бюджете. Можно говорить, что да, на все сразу не хватит, но изменения, происходящие в городе и в стране, явно несоразмерны заявлениям правительств. Ведь даже признаков работы не видно, а там, где видно, оказывается, что это результат действий частного бизнеса, а вовсе не государства. За семь лет власть даже не начала решать ни одной серьезной проблемы, относящейся к ее компетенции, я не говорю про армию, про милицию, про инфраструктуру, но даже относительно небольшие проблемы, да например, воровство цветных металлов – дачники стонут, железная дорога стонет, энергетики стонут от этого, но скупки продолжают работать.

Вот главная проблема, неужели не понятно, ведь это же просто. И у человека рано или поздно возникает в голове вопрос – а где наши деньги? Где они, ведь их же всем по телевизору показывают, и это не какой-то стабфонд, которого никто не видел, ведь говорят, что деньги идут на город, так где же они, куда вы их деваете, зачем вы нам врете? Разве нужно быть наймитом Березовского, чтобы это видеть? Мы живем в разных городах, в одном «поступательное развитие», в другом нет никакого развития, как же нам совместить их? Ведь это же вы, чиновники, а не Каспаров с Лимоновым, создали «другую Россию», «другой Петербург». Вы говорите – пусть они проводят митинг, мы выделили им площадь. Для чего, чтобы людей на этом митинге снова не услышали? Да была уже тысяча митингов. Если бы вы хоть один услышали, не было бы и маршей!

Отношения власти и народа представляют собой своего рода договор – в обмен на некоторые выгоды для себя люди согласны существовать с этой властью. Но если этих выгод нет, более того, есть ущерб? Если чиновники по сговору с инвестором расселяют дом или школу, и выкидывают людей в лучшем случае в Колпино, а в худшем на улицу, куда он должен пойти, если не на Марш несогласных? Что, вы не знаете таких случаев? Можно отбирать, если это действительно надо, но, во-первых, нужно давать что-то взамен. Я готов согласиться, что дома в центре дряхлые, что их нужно реконструировать, что им нужен инвестор, но люди-то чем виноваты? Ведь даже пожаловаться некому, ведь сооружена такая система, она называется «вертикаль власти», где человеку просто некуда жаловаться, нам даже на выборы нельзя пойти нормально. Вы же всю жизнь превратили в фейк, в политтехнологии. Мы же ничего про вас не знаем, что вы делаете, что собираетесь делать и для чего, вы ничего не объясняете, все скрываете, вы даже не извиняетесь за явные ошибки, вы же в «другой России» уже давно живете. Еще несколько лет назад в газетах печатались на несколько полос подробные отчеты, на что конкретно потратил свою долю бюджета каждый депутат, почему сейчас этого нет? Скоро власть совсем превратится в нечто вроде гражданской религии, в том смысле, что в существование чиновников можно будет или верить, или нет, поскольку реальных доказательств этого существования все меньше, есть только телекартинка.

Вот же они, эти люди, Петербург – это не просто набор цифр, а Россия – это не просто большое цветное пятно на карте, это 150 миллионов живых людей. Почему вы им не верите, почему если движение «Наши» выводит на площадь 50 тысяч купленных за «борзых щенков» подростков, у вас вопросов не возникает, а когда то же самое делают 5 тысяч доведенных людей, то они «буржуазные наймиты» и «марионетки Запада»? А вы верите только в политтехнологии. В любой европейской стране, если люди недовольны, они выходят на улицы и устраивают забастовки, а им кто платит, тоже Березовский? Какой, однако, богатый человек, на весь мир кошелька хватает! Причем к гражданским войнам это пока что нигде почему-то не привело.

А когда политтехнологии вдруг начинают отказывать, то власть, как тот ОМОНовец, начинаете очумело размахивать в воздухе руками и ногами. Она выстроила себе уютный виртуальный мирок «поступательного развития», подсела на сладкий наркотик собственной безнаказанности, и совершенно не понимает, что происходит, когда кто-то выдергивает из розетки шнур от этого аппарата искусственного дыхания. Шнур тут же судорожно втыкается обратно – ааа, вдохххх!.. Я несколько раз наблюдал в толпе, как люди говорили кому-то по мобильным телефонам: «Жаль, ты не пошел». Те, кому это говорили, в следующий раз придут.

…рядом со мной, прижавшись к стене, стоит семейная пара – благообразные пожилые люди, не старики (спины прямые, без палочек) но уже пожилые, с обильной сединой. ОМОН то наскакивает, то сдает назад, люди вокруг суматошатся, кричат. Она с тревогой тянет его за рукав: «Аркадий, я прошу тебя, пойдем отсюда, сейчас будут бить». Он твердо сжимает ей локоть: «Нет, нельзя, нужно оставаться».

Михаил Шевчук, корреспондент ИД «КоммерсантЪ» специально для АПН- Северо-Запад