 |
 |
|
|
В Западной Украине мы собирали десятки тысяч людей на свои концерты. А молодежь нам подпевала и на русском, и на украинском языках.
Интересно, что, приехав в Питер после первой части тура, многие мои друзья говорили: ну как? Я говорю: что как? Ну, как там, сложно было? Небось, на улицу не выходил в Западной Украине? Говорю, почему, выходил. Вы знаете, как накачали наши народы? Вкачали по венам, по мозгам какой-то гнилой раствор ксенофобии и ненависти. Ужасно! Мои друзья, интеллигентные ребята спрашивали: а что сложно было у вас там? Охраны, наверное, было много. Да ничего не было, отвечаю. Все было нормально…
…
Очень важно нам искать пути сосуществования. Политики эти все вымрут через тридцать лет, а народы наши останутся. Грузия останется, Прибалтика, Россия, Украина, Таджикистан… Как мы будем жить?
Многие политики, не буду тыкать пальцем, у них до сих пор холодная война в башке. Эти политики размышляют по калькам, выведенным еще в 80-тые годы, во времена холодной войны. Но холодная война – это феодализм. Причем, суровый, темный феодализм, когда у нас враг всякий, кто на нас не похож. Так нельзя. Об этом я говорил в России, выступая на экономическом форуме. Как меня туда пустили, не знаю. Там я столкнулся с российскими националистами, которые больше похожи на шовинистов, и сцепился с ними.