 |
 |
|
|
То, что из Шарикова опять сделают собаку, – это было совершенно очевидно. – Рассуждает о повести Михаила Булгакова «Собачье сердце» литературовед Дмитрий Быков (Зильбертруд). – Профессор Преображенский, столкнувшись с непреодолимой проблемой, просто предпочел не воспитывать Шарикова, а «особачить» его обратно. И надо сказать, что в эволюции Шарикова, я думаю, равную роль сыграли и гипофиз Клима Чугункина, и главным образом, конечно, собачье сердце. Дело в том, что если бы он взялся превращать какое-нибудь другое животное – ну например, как у Свифта лошадь, гуигнгнма, – то результат мог бы быть другим.
Комментарий «АПН Северо-Запад»: В статье «Шпаргалка для Зильбертруда» дорогая редакция установила, что милейший Дмитрий Иосифович регулярно перевирает содержание книг Максима Горького, Антона Чехова и Василия Аксёнова. Теперь он взялся за Булгакова, который проблемы поведения гражданина Шарикова разбирает досконально.
«Ну, а практически что? Кто теперь перед вами? – Преображенский указал пальцем в сторону смотровой, где почивал Шариков, – исключительный прохвост.
– Но кто он – Клим, Клим, – крикнул профессор, – Клим Чугунков (Борменталь открыл рот) – вот что-с: две судимости, алкоголизм, «всё поделить», шапка и два червонца пропали (тут Филипп Филиппович вспомнил юбилейную палку и побагровел) – хам и свинья… Ну, эту палку я найду. Одним словом, гипофиз – закрытая камера, определяющая человеческое данное лицо…
– Ещё бы! Одни коты чего стоят! Человек с собачьим сердцем.
– О нет, нет, – протяжно ответил Филипп Филиппович, – вы, доктор, делаете крупнейшую ошибку, ради бога не клевещите на пса. Коты – это временно… Это вопрос дисциплины и двух-трёх недель. Уверяю вас. Ещё какой-нибудь месяц, и он перестанет на них кидаться.
– А почему не теперь?
– Иван Арнольдович, это элементарно… Что вы на самом деле спрашиваете да ведь гипофиз не повиснет же в воздухе. Ведь он всё-таки привит на собачий мозг, дайте же ему прижиться. Сейчас Шариков проявляет уже только остатки собачьего, и поймите, что коты – это лучшее из всего, что он делает. Сообразите, что весь ужас в том, что у него уж не собачье, а именно человеческое сердце. И самое паршивое из всех, которые существуют в природе!»
Профессор оказался совершенно прав. После отделения от гипофиза алкаша и уголовника Чугункина, Шариков возвращается в своё нормальное состояние ласкового, обаятельного, хотя и хулиганистого пса. И живёт вместе со своим собачьим сердцем в мире и согласии с обожаемым хозяином.