 |
 |
|
|
В ближайшее время в Санкт-Петербурге возобновятся слушания по очередному громкому политическому процессу в России — так называемому «делу двенадцати». Двенадцать активистов движения «Другая Россия» обвиняются в продолжении деятельности запрещенной Национал-большевистской партии. ИСР публикует экспертное мнение Сергея Голубка, кандидата юридических наук, адвоката и одного из защитников подсудимого Андрея Песоцкого.
В 2000-х годах известная своими радикальными взглядами Национал-большевистская партия (НБП) была заметной политической силой. Ее члены прославились яркими антиправительственными акциями прямого действия, в том числе захватами различных общественных зданий, среди которых в разное время оказывались суды, избирательные участки, военкоматы и даже министерство финансов РФ.
К идеологии и политической деятельности НБП можно (и нужно) относиться по-разному. При этом факт остается фактом: в ходе ее акций никогда намеренно не применялось насилие. К примеру, уголовное дело, возбужденное против членов партии, проникших в 2006 году в здание Законодательного собрания Санкт-Петербурга (Мариинский дворец) и разбросавших там листовки с критикой руководителя городского парламента и депутатов парламентского большинства, властям пришлось прекратить в связи с примирением атакующих с потерпевшими (последними были признаны несколько депутатов и сотрудников милиции из числа охраны здания). Тем не менее, когда Московский городской суд в 2007 году признал НБП экстремистской организацией и запретил ее деятельность на всей территории Российской Федерации, среди трех эпизодов деятельности партии, послуживших поводом к ее запрету, фигурировало и упомянутое выше вторжение в Мариинский дворец. Известная правозащитница Людмила Алексеева, председатель Московской Хельсинкской группы, заявила в связи с этим: «НБП прошла эволюцию от эпатажной хулиганской партии к нормальной партии с демократическими идеалами. И вот именно теперь ее обвинили в экстремизме».
Признание НБП экстремистской организацией позволило привлекать ее членов к уголовной ответственности не только за конкретные действия, но и за сам факт членства в организации. Специально для этого в Уголовный кодекс Российской Федерации была введена статья 282.2, предусматривающая наказание за организацию (до трех лет лишения свободы) и участие (до двух лет лишения свободы) в деятельности общественного объединения, признанного экстремистским.
Нависшую над ними опасность понимали и бывшие члены НБП, продолжающие оппозиционную политическую деятельность в рамках других структур и организаций — в частности партии «Другая Россия». Власти отказали этой партии в регистрации, но и экстремистской она пока не считается, что не дает возможности привлекать ее членов к уголовной ответственности за сам факт членства.
Однако карательная машина останавливаться была не намерена: молодых активистов стараются привлечь к уголовной ответственности по любому возможному поводу. На всю страну стал известен приговор одного из районных судов Смоленской области, где десятилетний срок получила местная активистка «Другой России» Таисия Осипова — молодая мать, больная сахарным диабетом. Осипова была обвинена в торговле наркотиками. Приговор этот впоследствии был отменен, девушку судили повторно. Сегодня, 28 августа, ее приговорили к восьми годам заключения.
Там, где не получилось «найти» свертки с наркотиками, пришлось применить статью 282.2. Петербургская полиция провела для этого целую спецоперацию: внедренные полицейские агенты предложили активистам проводить встречи на квартире, заботливо, как впоследствии выяснилось, предоставленной правоохранителями и нашпигованной записывающей техникой. Записи проходивших на этой квартире собраний и стали основными доказательствами обвинения. Да, на этих записях обсуждаются политические вопросы и социально-экономические проблемы, но название НБП не звучит, символы и атрибутика партии не демонстрируются.
Кроме того, обвинением используются материалы дел об административных правонарушениях (полицейские протоколы, постановления мировых судей), с помощью которых к административной ответственности привлекались участники разогнанных пикетов в защиту свободы собраний, проводившихся «Другой Россией» в рамках протестных акций «Стратегии-31». Эти пикеты проходили у здания Гостиного двора на Невском проспекте в Петербурге, как написано в обвинительном заключении, «31-го числа каждого месяца» (в честь 31-й статьи российской Конституции, гарантирующей право граждан собираться мирно и без оружия, необходимость соблюдения которой и стремились отстаивать пикетирующие).
Обвинение по статье 282.2 Уголовного кодекса было предъявлено 12 молодым людям. Знаковое число оказавшихся на скамье подсудимых привело к тому, что процесс в прессе окрестили «делом двенадцати». Весной 2012 года Выборгский районный суд Санкт-Петербурга под председательством федерального судьи Сергея Яковлева начал слушания по делу. По мнению защиты, с каждым днем рассмотрения «дела двенадцати» становятся все более очевидны как минимум три правовые проблемы.
Первая вытекает непосредственно из самой формулы обвинения: в отсутствие прямых доказательств того, что собрания и пикеты проводились именно НБП, обвинение назначило экспертизу, для производства которой почему-то пришлось привлекать московских специалистов — бывшего учителя математики и некоего психолога-культуролога, в университетском дипломе которого в основном фигурируют «история КПСС» и «основы марксизма-ленинизма». Эти специалисты, проанализировав сказанное на сделанных скрытыми видеокамерами записях, пришли к выводу, что собирались на явочной квартире все-таки члены НБП.
Оставляя за скобками отсутствие в заключении «экспертов» объяснения методик этого яркого и высоконаучного вывода, следует отметить следующее. Даже предположив, что эксперты каким-то случайным образом оказались правы, смысл предъявленного «двенадцати» обвинения состоит исключительно в членстве в общественной организации, то есть лишь в реализации гражданами своего права, вытекающего не только из российской Конституции, но и из статьи 11 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и статьи 21 Международного пакта о гражданских и политических правах. Да, эта организация в свое время другим судом была признана экстремистской, но даже по версии обвинения действия подсудимых не были направлены, скажем, на разжигание межнациональной розни или на какие-то насильственные проявления агрессии.
«Это дело создавалось, чтобы прекратить нашу политическую деятельность. Чтобы мы замолчали, перестали проводить акции, выходить к Гостиному двору. [...] После выборов была очевидная революционная волна — с декабря по март. Власть под давлением людей на улице делала вид, что она белая и пушистая и идет на уступки. Но после 5 марта началась волна реакции. Мы видим, что выборы губернаторов у нас не возвращаются, а обкладываются всякими фильтрами так, что это уже и не выборы. Пошла целая волна репрессий по антиэкстремистскому законодательству. [...] Ряд других процессов, ну и наш сюда же относится» — пояснил один из подсудимых, глава петербургского отделения «другороссов», Андрей Дмитриев.
Фактически все их действия заключались во встречах и разговорах на кухне и пикетах у Гостиного двора в защиту права на свободу собраний. Что касается разговоров, то даже обвинитель процесса не скрывает своего раздражения тем, что ему приходится говорить о том, что, пообсуждав политику на кухне — пусть на явочной квартире и под запись скрытых полицейских камер, — люди, оказывается, совершили какое-то преступление.
Остаются публичные пикеты. Но и здесь незадача: мало того, что эти пикеты проводились другими организациями и группами лиц (ни в одном из протоколов и постановлений не фигурирует «НБП» либо ее символика) и в них участвовали многие другие люди, в том числе и известные в городе, которых теперь никто не пытается обвинять в участии в деятельности экстремистской организации. Но и те подсудимые, которые в акциях «Стратегии-31» участвовали, в каждом из конкретных случаев были в установленном порядке привлечены к административной ответственности. Другими словами, обвинение пытается привлечь их сегодня к юридической ответственности за те деяния, наказание за совершение которых они уже понесли, нарушая таким образом хорошо известный общеправовой принцип non bis in idem (никто не может быть дважды наказан за одно и то же).
По встречам на квартире также возникают большие вопросы: провокационность действий полиции в отношении обвиняемых подтверждается имеющимся в материалах уголовного дела официальным документом — постановлением о проведении оперативного эксперимента, утвержденным генералом полиции, начальником главного управления министерства внутренних дел России по Северо-Западному федеральному округу. В постановлении без обиняков сказано, что квартира снимается для «искусственного создания скопления» членов НБП. Так не генерал ли организовал экстремистское объединение?
Из имеющейся правоприменительной практики Европейского суда по правам человека (в том числе по российским делам) недвусмысленно следует, что использование доказательств, полученных в результате полицейской провокации, противоречит праву каждого на справедливое судебное разбирательства и потому недопустимо. Видеозаписи, полученные в результате полицейской провокации, из дела надо исключать как недопустимые доказательства. Защита уже заявила соответствующие ходатайства.
В сухом остатке «дела двенадцати» — полученные в результате полицейской провокации недопустимые видеозаписи и материалы административных дел, по которым уже назначено и отбыто наказание. Трудно сказать, получится ли из этого у судьи Яковлева обвинительный приговор. Если да, то тем самым в России в очередной раз будут нарушены права человека — в частности право на справедливое судебное разбирательство, что еще больше отдалит страну от цивилизованных, развитых государств, в которых уважается верховенство закона.
Сергей Голубок
Материал - Институт современной России