Мы вошли в такое рококо, душу в пятки накрепко упрятав, - нам теперь до Минска далеко, а уж до Туниса - как до Штатов. Раз они свободу завели, безопасность жителей затронув, - пусть найдут замену бен-Али, благо их там десять миллионов! А у нас их больше в десять раз, но, кружа над местным пепелищем, паре, воцарившейся у нас, мы замены сроду не отыщем. Дружный наш тандем неразложим, местные элиты нерадивы, а какие парный наш режим вырастил себе альтернативы! Дорожают местные дрова, провода срываются от стужи - но сумели сделать эти два, что остались только те, кто хуже. Бен-Али, когда б он был умен, а не просто вылизан до блеска, - по рецептам нашенских времен запросто б упас себя от бегства. Он сказал бы: «Выслушай, Тунис! Прекрати разнузданную ругань. От меня дорога - только вниз. Я уйду - и будет гитлерюгенд. Видишь - маршируют по двору, грозно отрабатывая ставку? Вот что будет, если я умру, или, не дай бог, пойду в отставку». И толпа б завыла: «Бен-Али! Задержись хотя бы лет на десять!» - а смутьянов всех на фонари тут же потрудились бы развесить, всяк бы в воздух чепчики бросал и в штаны от радости мочился, а того, кто против, записал тут же в сексуальные меньшинства. И режим остался бы таков, и Али бы оказался вечен, если б там имелся бен-Сурков или, на худой конец, бен-Сечин.