Отрицательный опыт для человека с аналитическим складом ума – вещь бесценная. Как любит повторять моя мама, отрицательный результат – тоже результат. Поэтому в своих решениях, которые сейчас принимаю, я учитываю опыт 89-91 годов, выборов 96-го года и времени плотного общения с генералом Лебедем в 97-м году. А также многолетние наблюдения за политической ситуацией в России, опыт “Комитета-2008” и Всероссийского Гражданского конгресса. И вот сейчас я понял, что многое из того, что мне пришлось пережить, помогает формированию стратегии.

Надо оговориться, что в начале 90-х годов я не занимался политической деятельностью профессионально. Мысль о том, чтобы полностью переключиться на политику, у меня не возникала. Я помню, как на съезде Демпартии России в апреле 91-го года многие делегаты требовали от меня заявления о готовности соперничать с Травкиным в качестве полноценного политического деятеля. На тот момент у меня были неплохие шансы, чтобы одержать внутрипартийную победу. Но уверенности, что нужно так кардинально менять свою жизнь, у меня не было. Более того, я считал, что моя шахматная деятельность далеко не закончилась. Мои поступки тогда опирались на эмоциональное восприятие действительности. Понятно было, что советская система разваливается, понятно было, что на Западе есть действующая модель демократии. Мои ощущения и привели меня в лагерь «Демократической России», который по своему политическому разбросу не сильно отличался от сегодняшней «Другой России». И я считал, что как чемпион мира, человек столь широко известный в Советском Союзе, смогу помочь людям преодолеть страх перед системой и сделать свой гражданский выбор.

Сейчас, анализируя ситуацию 91-го года, я понимаю, что многие эти эмоциональные вещи привели к системным ошибкам. Одна из них – выдача полного карт-бланша Ельцину: вот есть Ельцин, и пусть он со всем там разбирается. Очевидно, что в этих условиях, Ельцин, получив карт-бланш, действовал в соответствии со своими представлениями о том, что и как надо делать в стране. Эти представления были, скажем так, не всегда адекватными. То, что реформы стали проводиться в стране без учета социальных реалий, было несомненной ошибкой.

Самой принципиальной ошибкой, в том числе и своей, я считаю поддержку Ельцина в 1996 году, по принципу меньшего зла. Это и был отказ от главного принципа демократии, когда процедура важнее персоналий. То, что тогда многие думающие люди в России согласились играть в эту игру, и привело нас к сегодняшней ситуации. Поэтому, вырабатывая алгоритм действий сегодня, я исхожу из того, что эту ошибку допускать мы больше не имеем права. Принципиальным для оппозиции сегодня является выработка тех процедур, которые позволят единому кандидату быть представителем российского народа, а не очередным номенклатурным выдвиженцем.

Для меня, как модератора «Другой России», является принципиальной выработка тех процедур, которые позволили бы этим выборам стать конкурентными и региональными. Любая попытка даже не сговора, а договоренности ряда лидеров, если она не подкреплена поддержкой регионов, становится бессмысленной. Поэтому, чтобы стать единым кандидатом от «Другой России», нужно пройти этот путь. Поэтому на форуме «Другой России» мы и хотим выработать эти процедуры. И процедуры эти будут определяться людьми, которые не будут участвовать в политическом процессе. Чтобы не возникало того самого пересечения исполнительной и законодательной власти.

Кандидат от «Другой России» должен получить региональную поддержку и иметь набор шагов, которые абсолютно публичны, и которые он сделает немедленно в случае его избрания. Опять же учитывая опыт 91 года – никаких карт-бланшей!

У нас достаточно широкий спектр политических сил, которые соглашаются разделять определенные базовые принципы. Мы принципиально разделяем руководство и актив ряда организаций. В первую очередь это касается таких партий, как КПРФ и «Яблоко», которые мы считаем своими союзниками, несмотря на коллаборационистскую деятельность Явлинского и Зюганова. Мы считаем, что в связи с расколами в правящей элите могут происходить подвижки и в отношении других организаций. Мы считаем, что 2007 год для многих политических сил станет поворотной точкой в их отношениях с оппозицией. У нас безусловно сохраняются определенные проблемы с теми, кто занимает националистический фланг. Но у нас есть определенный набор требований, при соблюдении которых мы готовы рассмотреть вопрос о сотрудничестве и с активистами этих организаций.

Все обращения, которые я подписывал, были связаны с тем, что мы считаем, что Запад занимал абсолютно необъективную позицию по отношению к России, и я считал, что интеграция путинской России в большую семерку это вмешательство в наши внутренние дела. Потому, что карт-бланш, который выдают Путину на ликвидацию демократии в России – это вещь, которая подрывает нашу деятельность по разоблачению путинского режима. Во всех моих интервью я подчеркивал – это наше внутреннее дело. Даже весной 91-го года, в интервью «Лос-Анджелес Таймс» на вопрос «что должен делать Запад» я ответил «Оставьте нас в покое, и в конце года Горбачева не будет в Кремле». И сейчас я могу сказать то же самое – это наш вопрос, и ничья помощь не поможет. Если мы не сможем сами справиться с путинским режимом, то помощь Запада окажется медвежьей услугой.

АПН С-З: Вы говорите «Запад не должен выдавать карт-бланш Путину». Что входит в ваше понятие невыдачи этого карт-бланша?

Мы просто требуем от западных лидеров соблюдения ими же продекларированных правил. Например, не применять двойные стандарты. Если в Ираке Запад говорит, что строит демократию, то будьте добры реагировать и на действия Путина.

Запад делает многие вещи, называя их распространением демократии, делая вид, что в России эта демократия существует. Что во многом является деструктивным по отношению к нашей борьбе против путинского режима. Всего навсего нужно прекратить применять двойные стандарты. Если Путин является авторитарным правителем, так его и называйте. Это никак не должно влиять на торговлю с Россией. Объем торговли с Китаем намного превышает объем торговли с Россией, тем не менее, никто китайских руководителей демократами не называет.

Любой переход должен осуществляться в компромиссных рамках, чтобы избежать очередной внутренней катастрофы.

Насколько я себе представляю, лидеры этих движений настолько зависимы от Кремля, что говорить о какой-либо самостоятельной их деятельности пока не приходится. Совершенно очевидно, что националистическому движению еще предстоит оформиться в структуру, с которой можно сотрудничать в парламентском режиме. Пока этот процесс даже не начался. Для меня лично абсолютно неприемлема вскинутая вверх рука, которая никак не ассоциируется у меня с римским приветствием. Кроме того, нельзя согласиться со сведением понятия «русский» к чисто религиозной или этнической составляющей. Мы не можем игнорировать советский период нашей истории, во время которого фактически сформировалась новая «советская нация».

Я по всем параметрам считаю себя безусловно русским. Для моего 10-летнего сына, у которого отец из Баку, а мать из Риги, и по четверти русской, армянской, еврейской, украинской крови, вопрос о национальности вызовет безусловное изумление. Он родился на Арбате и, конечно же, русский.

Чем скорее мы зафиксируем русскую политическую нацию, как субъект, тем скорее уйдем от этой раздвоенности русский – российский, препятствующей созданию новых адекватных времени форм государственного строительства.