- Вы будете работать в партнерстве с Владимиром Владимировичем [Путиным]. За кем будет оставаться последнее слово в принятии решения?

— Я думаю, что вопрос не в том, кто говорит последнее слово, а в том, как выглядит политическая и правовая система в Российской Федерации. И в этой системе достаточно четко установлены компетенции двух основных уровней власти — я имею в виду компетенцию президента и правительства. Сама Конституция и предопределяет ответ на вопрос, кто и по каким вопросам принимает решение. Президент определяет основные положения внутренней и внешней политики, является верховным главнокомандующим, принимает ключевые решения в области формирования исполнительной власти, является гарантом прав и свобод российских граждан. У правительства своя, и очень обширная, компетенция. Правительство осуществляет ведение всей экономической деятельности, принимает важнейшие решения в области экономической работы. Это сложная, большая, тяжелая работа, и совершенно очевидно, что у правительства достаточно много собственных задач. Иными словами, все просто. Россия — это президентская республика с сильной исполнительной властью.

— Мы находимся в уникальной ситуации, когда впервые в российской истории популярный лидер страны вовремя, в соответствии со всеми процедурами передает власть новому лидеру. Но у России нет каких-либо успешных примеров того, когда страной управляли бы два человека. Почему вы так уверены, что в данном случае все получится?

— С одной позицией, которую вы озвучили, я согласен с другой не могу согласиться. По поводу того, что это уникальная ситуация, вы правы: история России практически не знает примеров, когда успешный руководитель, находясь на пике своей популярности, перешел бы на другую должность. Но президент Путин с самого начала сказал, что будет строго придерживаться Конституции России и будет работать два срока. И это означает, что в России наконец-то формируется полноценная традиция уважения всех процедур, вытекающих из Конституции и других законов. Но действующий президент — эффективный руководитель, он может и готов работать и дальше, для того чтобы двигать вперед развитие нашей страны, для того чтобы наше развитие продолжалось именно тем путем, который был определен восемь лет назад. Поэтому и был сформирован тот самый тандем, или связка, между кандидатом в президенты, т. е. вашим покорным слугой, и президентом России в качестве возможного будущего примера. Я уверен, что связка такого рода, тандем покажет свою абсолютную эффективность.

Но в чем я не могу согласиться с вами — в том, что в этом случае возникнет некая конструкция двоевластия, которая в России исходя из исторического опыта имела всякого рода печальные последствия. Каждая власть должна заниматься своими делами. Президент является гарантом Конституции и обладает теми полномочиями, о которых мы сейчас с вами говорили, правительство занимается своими делами — это совершенно нормальная вещь. Нас же не смущает, когда бывший председатель правительства, бывшие премьер-министры в ряде европейских стран впоследствии занимают должности вице-премьеров, министров иностранных дел, даже будучи весьма популярными. Так что гарантию нормальной политической ситуации и успешного продолжения курса, который был выработан определенное время назад, я вижу в соблюдении законодательства, основанного на теории разделения властей.

— В своей исключительно важной речи в Красноярске [в феврале 2008 г. на экономическом форуме, где была представлена предвыборная программа Медведева] вы сказали о необходимости предоставления свободы и свобод во всех их проявлениях. Можем ли мы в связи с этим ожидать некой оттепели в отношении СМИ и свободы политических собраний?

— Я считаю, что за последние восемь лет наши СМИ проделали большой путь. Из достаточно слабых, я бы даже сказал — чахлых СМИ, которые обслуживали интересы отдельных бизнес-групп или просто отдельных людей, они превратились в мощную общественную силу. Общая капитализация СМИ несколько лет назад недотягивала и до миллиарда долларов. Сейчас речь идет о цифрах в десятки миллиардов долларов — не меньше, чем в $50 млрд я бы оценил стоимость медийного рынка в Российской Федерации. Что это, как не укрепление положения СМИ? И это очень важно, потому что современный медийный мир очень быстро развивается. Если не вкладываться в новые технологии, можно так и остаться в прежнем состоянии и тем самым просто потерять своих читателей зрителей и т. д. К примеру, FT насколько я понимаю, имеет не только бумажную версию, но и электронную версию, причем помещая туда видео-файлы, аудиофайлы… На это нужны деньги, этим надо заниматься. Я очень рад, что и наши СМИ, и электронные и печатные, получили возможность коммуницировать в этом глобальном пространстве.

Могу вам рассказать, как начинается мое утро. Я включаю компьютер и смотрю новости. Я смотрю сайты крупнейших наших телевизионных каналов, где уже выложены основные продукты новостей. Смотрю сайты крупнейших российских и зарубежных СМИ, смотрю сайты тех российских СМИ, часть из которых комплиментарно относится к властям, часть из которых находится в жесткой оппозиции к власти. Это и есть нормальный глобальный информационный поток, дающий гражданам России, как и другим гражданам, право свободного доступа к информации. В России 40 млн пользователей интернета. Но дело даже не только в интернете. Дело в том, что сегодня технологически мы стали другими.

При этом я не идеализирую ситуацию — есть и достаточное количество проблем. Есть и конфликты внутри редакционных коллективов, проблемы между редакциями и собственниками — то, что бывает и в других странах. А иногда и властям, и бизнесу не нравится то, что печатают в СМИ. К этому нужно спокойно относиться и действовать в рамках того правого поля, которое мы имеем. То есть вырабатывать правильные корпоративные нормы поведения СМИ — и взаимоотношения между собой, и взаимоотношения с властями. Поэтому я уверен, что у наших СМИ хорошее будущее.

— Скажете ли вы в таком случае официальным лицам в Кремле о том, что им не следует вмешиваться в решения суда и в деятельность судов?

— Никто не может вмешиваться в решения суда. Ни официальные лица, сидящие в маленьком районе где-нибудь в сибирском городке, ни люди, работающие в Кремле. Проблема, естественно, не так примитивна, потому что в любой стране суд не существует в безвоздушном пространстве. Он существует в том же самом обществе и политической системе. Вопрос в том, каким авторитетом обладает любой судья — судья самой низшей инстанции или председатель одного из высших судов. Этот авторитет должен быть безусловным.

— То есть вы себя можете описать как демократа?

— Я являюсь сторонником ценности демократии как той формы, которую человечество выработало за последние столетия. Степень демократичности, либеральности или консервативности того или иного должностного лица или политика пусть определяют другие.

— Вы западник или славянофил? Мир хочет знать.

— Знаете, если бы я жил в конце XIX в., я бы ответил на этот вопрос с легкостью. Начитавшись лучших творцов русской классической литературы, можно было бы прямо ответить на этот вопрос. Но мир изменился. И сегодня мы должны быть современными. Поэтому я исхожу из приоритета российских интересов.

— О приоритетах России мы поговорим чуть позже. Но вы упомянули русскую литературу, я тоже ее люблю и много читал. Есть ли у вас какой-то любимый герой?

— Герой? Наверное, это сложная вещь. Я могу сказать, кого из писателей я люблю в большей степени. Мне с детства очень нравятся Чехов, Бунин и достаточно много вещей из Достоевского. На уроках литературы — еще в советской, конечно, школе — мы разбирали различные характеры различных героев. Но это школьные занятия. А я не очень [подхожу] для литературы.

— Планируете ли вы привнести свежую кровь в исполнительную власть — или все так и будут из Санкт-Петербурга? Россия — страна большая…

— Знаете, я все-таки не считаю, что сегодняшняя система власти полностью основана на выходцах из Санкт-Петербурга — хотя их немало. Это же обычная жизненная вещь: каждый человек опирается на тех людей, с которыми он работал, которых он знает. Но, по-моему, должен быть разумный баланс в любой команде между теми людьми, которых ты хорошо знаешь по прошлой работе (в том числе и в других местах, и в других городах), и профессионалами, которые приезжают по другим направлениям. Поэтому [не будет] никаких предпочтений по территориальному признаку, я не собираюсь их использовать. У нас много умных и креативных людей, происходящих из разных мест.

— Что для вас значит термин «националист в хорошем смысле слова» (так Путин охарактеризовал Медведева. — «Ведомости»)?

— Я сейчас попытаюсь объяснить, как я себе понимаю успешного руководителя страны — России и не только России. Современный руководитель государства должен проводить абсолютно объективную, сбалансированную, по возможности эффективную экономическую политику, основанную на приоритете рыночных ценностей и права частной собственности. И не важно, каким образом характеризуют этого лидера — как либерала, демократа, консерватора. На мой взгляд, в современном мире любой руководитель, который хочет быть эффективным, должен исходить из приматы этих ценностей. Что же касается внешних отношений, то опять же безотносительно к тому, какой ярлык приклеивают тому или иному лидеру, любой эффективный руководитель страны обязан заботиться о защите интересов своего государства, делать это в постоянном режиме и, что называется, по всему периметру. На внешнеполитическом и внешнеэкономическом треке нельзя быть ни либералом, ни консерватором, ни демократом, нужно исходить из безусловного приоритета интересов своей страны. Если существует такое понимание и баланс между внутренней и внешней политикой, такой лидер может быть успешен. Поэтому Путин (говоря о Медведеве как о националисте в хорошем смысле слова. — «Ведомости») прав.

— Признайтесь, когда вы узнали о том, что вы станете президентом?

— Узнал я о том, что стану президентом, в ночь со 2 на 3 марта, когда были обнародованы данные о голосовании. В этот момент я почувствовал, что могу стать президентом России. Все остальное — это при всем уважении обсуждение нескольких людей, а не результаты голосования. Что же касается моих ощущений, то их, конечно, много, не буду лукавить. Совершенно очевидно, что на президенте лежит максимальная ответственность за состояние дел в стране. Это такая функция или, если хотите, миссия, которую невозможно выключить рубильником, заснуть и перестать быть президентом. Это такая очень сложная работа, но кто-то ее же должен делать, тем более что это очень интересная работа. Я уверен, что все должно развиваться по оптимистическому для нашей страны сценарию, поэтому последняя вещь, которую я хотел бы сказать, она абсолютно конкретная. У нас в июне-месяце будет очередной Санкт-Петербургский экономический форум. Это большая серьезная площадка, я планирую там выступить. И мы надеемся, что к нам приедет много гостей, много иностранных политиков, а также много представителей бизнеса из разных стран, и в том числе из Великобритании. Я и вас приглашаю принять участие, и там можем продолжить наше общение.

Ведомости