2006-12-20 Олег Тюлькин:

На днях глава президентской администрации Сергей Собянин встретился с первыми лицами (так и просится – топ-менеджерами) религиозных конфессий. О событии написали только два информационных агентства, да и то, по всей видимости, слегка подкорректировав пресс-релиз, полученный со Старой площади. Иными словами – встреча оказалась не интересной никому. Заседания такие случаются регулярно, говорят там, как правило, об одном и том же. Благотворительность, нравственные ценности, укрепление семьи, церковь и государство.

Церковь и государство… Председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл заявил по этому поводу буквально следующее: «У нас хорошо отработан принцип взаимоотношений государства и Церкви, но его можно совершенствовать и наполнять содержанием». Безусловно, можно, кто бы сомневался.

Вообще, тема отношений нынешнего политического руководства и православной церкви крайне любопытна. Это тот случай, когда две стороны чего-то хотят, но сформулировать толком не могут. То ли слов не хватает, то ли речь ведется на разных языках. Так и сидят друг напротив друга, словно жених с невестой на сельской свадьбе: молчат да краснеют, взор потупив.

Этатизм, который едва ли не с первых дней стало исповедовать путинское руководство, нуждался (и нуждается) в мощной идеологической поддержке. Иными словами, тезисам о сильном государстве, которое впрямую наследует Российской империи, понадобилось оправдание. Ничего подходящего, кроме православной церкви под рукой не нашлось. Ничего, наверное, и не было. Действительно, не доставать же изрядно побитые молью советские тезисы о Родине-матери, а придумывать что-то новое не было уже ни времени, ни сил, ни ума, ни таланта. Поэтому вспомнили классическое триединство из школьного курса истории – православие, самодержавие, народность – и, засучив рукава, приступили к делу.

Русская православная церковь (РПЦ), разумеется, тоже обрадовалась. Если Ельцин вернул ей земли и собственность, то Путин даст, наконец-то статус главной духовной инстанции! Кто-то из публицистов даже запустил остроумный оборот – «сделает идеологическим отделом при нефтегазовой трубе».

РПЦ кинулась исполнять. Десант священников высадился на телевидении, идеологи православия стали вести еженедельные колонки в доселе светских газетах (особенно преуспел пламенный реакционер Андрей Кураев), а грозные заявления иерархов иногда становились главным информационным поводом дня. Не за горами введение в школах обязательных «Основ православной культуры», а в армии – института военных священников. За это (и многое другое) церковь поддерживала (и поддерживает) действующую власть во всех ее, даже самых сомнительных, начинаниях.

А вот концы с концами почему-то все равно не сходятся. Народ-богоносец, не щадя живота своего, пьет суррогатный спирт, разводов в России случается едва ли не столько же, сколько заключается браков, заниматься воспитанием детей тоже никто особо не стремится. Плюс ко всему, нескрываемые бизнес-устремления кремлевской администрации плохо сочетаются с принципом нестяжательства, и лояльность РПЦ в этом контексте выглядит, мягко говоря, фальшиво.

Так что миф о Руси православной трещит по швам, и никакие белые нитки спасти его пока не могут. РПЦ слишком консервативна и никак не может понять, что за окном патриархии давно третье тысячелетие и пора бы уже, на самом деле, соответствовать. Кремль не может понять, почему пробуксовывает идея сделать православие фундаментом новой государственной идеологии. В ситуации непонимания и происходят все многочисленные встречи представителей власти и религии. Хотя внешне – сплошные улыбки, красивые слова и протоколы о намерениях.

А вообще, утверждать, что Россия – православная страна, по меньшей мере, странно. И не только потому, что на ее территории живут миллионы адептов иных религий. Среднестатистический россиянин, который вдруг стал считать себя православно воцерковленным, лично мне напоминает бабку Феклу из зощенковского рассказа, которая купила за двадцать копеек свечку, а потом «принялась молиться и просить себе всяких льгот и милостей взамен истраченного двугривенного».

Раз в год (почему-то всегда на Пасху) такой россиянин идет в церковь, а на следующий день рассказывает в своем офисе с горящими глазами: «Ой, на меня такая благодать снизошла! А когда батюшка церковной водой кропил, то несколько капелек на меня попали!». Через неделю этот же гражданин сходит в цирк и с не меньшим энтузиазмом поведает, как при виде канатоходца «сердце замирало и дыхание схватывало», а клоун, стреляя из водяного пистолета, «дважды в меня попал».

В общем, восприятие церкви и цирка примерно одинаковое. Работает только эмоциональный аппарат, сознание выключено. В церковь ходить надо («Ну, как же традиция! Ведь и деды, и прадеды!»), в цирк – тоже (раз приехал – почему не сходить?). Историю христианства вообще и православия в частности среднестатистический воцерковленный россиянин представляет весьма туманно, символику обрядов не понимает, Новый завет открывал пару раз и засыпал на третьей странице, пост никогда не соблюдал. И даже крестится порой неправильно. Так что ежегодный поход в церковь – это, скорее, развлечение и делать из него далеко идущие государственно-идеологические выводы, по меньшей мере, наивно. Я вот раз в год в театр хожу, но назвать себя театроведом меня не заставят даже аргументы калибра 7,62.

Отношение самой православной церкви к своей пастве тоже не вызывает ничего, кроме недоумения. Историческая память о «государственной религии» сильна, поэтому православие надменно, привыкло говорить с народом менторским тоном и, что называется, «через губу». Причем, сказать чего-то оригинального давно не может. Да ладно оригинального, иной раз и элементарного не сформулировать.

Некоторое время назад я листал брошюрку, которую купил в церковном киоске. Называлась она «О грехе». Оказывается, православному нельзя работать парикмахером, бриться электробритвой – тоже наказуемо, женщине нельзя смеяться в присутствии мужчин. И таких «шуток юмора» там на сорок страниц мелким шрифтом. Но особенно впечатлил грешок под названием «гортанобесие». Нет, это совсем не то, о чем вы подумали. Это значит, нельзя наслаждаться вкусом пищи, иными словами, «да не перекатывай конфетку языком». В конце брошюрки анонимный автор предлагал выписывать свои грехи на бумажку в соответствии с приведенной классификацией, и идти в церковь каяться. Получается – каяться оптом, отгрузить сразу полвагона грехов и жить-грешить дальше. Потом опять бумажку написать, и попу ее отнести… И так до самой смерти.

После таких вот шедевров религиозно-философской мысли воспринимать православную церковь всерьез уже не получается. Даже несмотря на все ее исторические заслуги. Идеологический отдел ЦК КПСС так топорно не работал, но при этом гонору у православных иерархов на порядок больше. Им кто-то сказал, что они есть духовное начало неразумной нации, они поверили и иначе, как учителями жизни себя уже не мыслят. А к учителям у большинства из нас еще со школьной скамьи выработалась устойчивая отрицательная реакция. Равно, как и к спущенным по разнарядке тезисам.

Церкви давно уже пора спуститься с небес на землю и понять, наконец, что вера – это то, о чем тихо шепчут, а не рычат голосом замполита перед строем испуганных солдат-первогодок. Православным священникам нужно идти на улицы и проповедовать, как это делали первые христиане. И помнить старую истину, высказанную кем-то из русских святых: «Проповедь хороша лишь тогда, когда она исповедь». Нужен разговор по душам, а не «окормление паствы» за деньги.

О деньгах, кстати, совсем забыли. Однажды священник небольшого сельского прихода показывал мне факс, полученный из епархии. Три стандартных листа, настоящий прайс-лист с рекомендуемыми ценами за «услуги духовного порядка». «Они превратили церковь в магазин», – качал головой батюшка. От епархиального руководства ему частенько доставалось за то, что он мог совершить отпевание совершенно бесплатно. Просто потому, что у родственников умершего не было денег. А у кого в русской деревне они сегодня есть?..

Зато деньги есть в Кремле. Благословлять власть всегда выгоднее и удобнее, чем разговаривать с людьми. Тем временем на улицах разговоры по душам (и небезуспешно!) ведут представители, скажем так, нетрадиционных религиозных общин. Официальная православная церковь презрительно именует их «сектантами» и строчит доносы в правоохранительные органы.

В общем, какая власть – такая и церковь. Этот тезис верен и при обратном прочтении: какая церковь – такая и власть. От перестановки слагаемых сумма не изменилась.