2) Я ожидала увидеть усталых, депрессивных людей, придавленных бытовыми трудностями военного времени, фрустрированных и потерявших надежду. Увидела открытых, весёлых, уверенных в себе и друг в друге, которые даже не допускают мысли о том, что война может закончиться иначе, чем победой Добра над Злом и здравого смысла над всепожирающим идиотизмом за линией фронта. Каждая вторая тётенька ведёт на поводке щенка или здоровую псину в попоночке с бантиком, а некоторые и двух псин (вспоминаю мой сетевой спор с одним упоротым майдауном, с пеной у рта доказывавшим мне, что за зиму "лугандонцы поедят всех крыс"). На мой вопрос, как скоро республики Новороссии вернут оккупированные Краматорск и Славянск, люди обычно отвечают что-то типа "завтра Славянск, послезавтра Киев, а потом и Львов". Алчевцы, как и другие жители Луганщины, воспринимают себя как добрых докторов, которым придется лечить и выхаживать своих некстати захворавших на голову братьев. Ненависти и злобы нет, скорее изумление, обида, ирония, досада, снисходительная жалость. К укрофашистам относятся как к убогим, с презрительной брезгливостью. На параде один дядька, шагавший под руку с женой в нашей колонне между греками и итальянцами, спросил меня, из скольких стран приехали иностранцы. "Из 16", - говорю. "Я, кажется, догадываюсь, из какой страны не приехали", - он мне насмешливо так. "Да нет, не угадали, - говорю, - из Украины как раз до фига наприезжало". "Ну я ж тебе говорил, - пихает жену в бок, - не все они там на голову больные!! Нормальные тоже есть".