Раньше Питер называли “городом трех революций”, а теперь за северной столицей может закрепиться скандальная репутация “города трех оправдательных приговоров”.

Напомним, что здесь трижды на протяжении всего нескольких месяцев суд присяжных оправдывал людей, которых исполнительная власть непременно хотела посадить. Потому что во всех трех случаях речь шла о преступлении «на почве расовой неприязни», а действия такого рода сегодня вызывают бурное негодование у российского чиновничества. Почти такое же, как практика уголовного преследования должностных лиц за взятки.

Итак, губернатор Матвиенко мечет громы и молнии, правозащитники негодуют, питерская пресса клеймит позором присяжных, а те, как ни в чем не бывало, выносят один оправдательный вердикт за другим. Как объяснить такую, немыслимую прежде, ситуацию?

При этом самое простое объяснение – то, что у присяжных вдруг пробудилось гражданское правосознание - вот такое естественное объяснение, почему-то отвергается прямо с порога.

Парадокс – за что же тогда боролись все эти годы? В Санкт-Петербурге можно сказать произошло долгожданное историческое событие: российская демократия в муках произвела на свет гражданское общество. Но все, кто стоял у колыбели, вместо поздравлений, вдруг как по команде зажимают нос и говорят: «Фу, как это плохо пахнет!» И уточняют чем – «расизмом», «ксенофобией» и даже «фашизмом».

Таким образом, отцы и деды (а таких было немало, демократия, как известно дама податливая, и никому не отказывает) младенца не признали. И гражданское общество у нас с самого начала попало в число «отказных детей», так сказать стало сиротой при живых родителях.

А, собственно, из-за чего хай поднялся?

Первая жертва, таджикская девушка Хуршеда Султонова – подверглась нападению в феврале 2004 году, летом того же года был убит вьетнамский студент Ву Ань Туан, а следующий иностранец, африканский студент Роландо Эпассака погиб лишь год спустя – в сентябре 2005 года, а последняя жертва – индийский студент Сингх Нитеш Кумар. И – все, с тех пор как говорится, Бог миловал – в Петербурге убивают из садистских побуждений, из хулиганских, просто так от нечего делать, но только не на почве «расовой неприязни», что без сомнения приносит большое облегчение жертвам преступлений.

Итак – четыре погибших иностранца за два года, это много или мало? Статистика преступности в России показывает, что всего в стране в среднем за год насильственной смертью гибнет свыше 30 000 человек, включая сюда убитых и умерших от тяжких телесных повреждений. То есть в год от рук преступников из каждых 5000 человек населения гибнет один.

Это такая же неизбежная убыль народа, как и смерть пешеходов под колесами автомобилей. И пока в обществе существуют автомобили и преступники, общество будет нести эти потери.

Надо полагать, что иностранцы должны себе, хотя бы в первом приближении, представлять в какую страну едут (по крайней мере, те из них, кто едет сюда за дипломом о высшем образовании). То есть не должны удивляться, что здесь на елках не растут ананасы, и в окрестных лесах не водятся какаду и обезьяны. И если они попытаются в нашем климате весь год ходить в одной набедренной повязке, то это чревато для наших гостей обморожением и потерей некоторых важных частей тела.

По той же логике для иностранцев не должен быть откровением и уровень преступности в России. А он здесь такой – в год одна человеческая жизнь от каждых пяти тысяч населения. И требовать, что бы на иностранцев этот закон криминальной убыли населения не распространялся – это оголтелый и неприкрытый расизм. Это все равно, как если бы они стали настаивать, что бы на территории России вирус гриппа иностранцев обходил стороной, или что бы им предоставили дипломатический иммунитет от наших российских морозов.

А в Петербурге постоянно находится около 60 тыс. иностранцев из дальнего зарубежья, да еще около миллиона из бывших союзных республик (в том числе из Таджикистана), причем огромная их часть - в качестве «незаконных мигрантов».

Таким образом, если на них распространяется действие криминальной статистики (а чем они, спрашивается, хуже коренных жителей?), то в год в одном только Питере счет жертв среди иностранцев должен идти на десятки, а вовсе не те четыре случая за два года, вызвавшие такой переполох в Смольном. Значит, и Кремль и Смольный имели полное право в этой ситуации не прогибаться перед осатаневшими «правозащитниками», а спокойно предъявить общественному мнению статистику и дело с концом. Так отчего же там этого не сделали?

Возникает предположение, что в этой ситуации российская власть оказалась на перепутье. Как федеральная, так и местная. Причем местная оказалась в наиболее затруднительном положении. Оно и понятно, поскольку местная власть обязана и клиента ублажить и приличия соблюсти, и невинность сохранить. То есть, и отчитаться перед Москвой за соблюдение правопорядка в северной столице, и отмазаться от репутации “погромной столицы России”, и малолетних фашистов примерно наказать, раз Запад требует. Оттого поведение местной власти в этой ситуации порой напоминало танец мухи на стекле.

Ибо что олицетворяет Матвиенко? Власть. Какую? Демократическую. Значит – “верховенство закона” и “народ – источник права”, ну и все такое же в этом роде. Ну и как тут быть демократическому городничему, когда от него и Вашингтон и Москва требуют искоренить “русский фашизм” поднявший руку на иностранца, а присяжные заседатели, то есть представители и закона и народа в одном флаконе раз за разом оправдывают подсудимых?

Интересно проследить эволюцию взглядов питерской градоначальницы, оказавшейся между демократическим молотом и охранительной наковальней.

После первого убийства (Хуршиды Султоновой) губернатор Валентина Матвиенко заявила, что «это преступление в нашем городе – сродни теракту в московском метро. Это явления одного и того же порядка». После чего велела "из-под земли достать преступников и устроить показательный суд".

Милиция привычно взяла под козырек и, видимо, поняла слова градоначальницы «из-под земли» буквально, и потому похватала первых попавшихся, полагая по всей видимости, в простоте душевной, что «показательный» это такой суд, который любому покажет где раки зимуют, и что уж устройство этого представления губернатор возьмет на себя. Так бы оно и было прежде, когда суд вершил судья единолично в компании с двумя «кивалами», как в свое время называли народных заседателей. Но, к несчастью для губернатора суд получился не «показательный», а «присяжный», и присяжные заседатели не пожелали изображать из себя китайских болванчиков. В результате - оправдательный приговор.

А другого и быть не могло. На суде выяснилось, что таджикской девочке было нанесено 11 ножевых ран, при этом самого ножа на месте преступления не нашли. Следовательно, его унес кто-то из обвиняемых, но на их одежде самая придирчивая экспертиза не смогла обнаружить ни малейшего следа крови. И значит, что бы признать их виновными, надо заодно признать, что кровь жертвы чудесным образом дематериализовалась, что до сих пор наукой ошибочно признавалось невозможным в земных условиях.

Однако, пробудившееся у присяжных гражданское правосознание сразу же поставило российскую власть в затруднительное положение. В самом деле – что ей делать? Согласиться с вердиктом присяжных? Но это означает поставить под сомнение один из важнейших постулатов Запада – что в России наблюдается разгул расизма и ксенофобии. А это, знаете ли чревато … Все равно что публично подвергнуть сомнению сам факт Холокоста или « угрозу международного терроризма». На такой шаг российская власть отважиться не может – не такое отведено ей место в мировой иерархии.

Видимо поэтому, когда случился следующий оправдательный приговор по сходному делу(присяжные оправдали обвиняемых в убийстве африканца Р. Эпассака), то Матвиенко со всем своим неостывшим комсомольским задором устроила форменную выволочку коллегии присяжных. Словно инструкторам райкома, устроившим коллективную оргию в ленинской комнате, но позабывшим пригласить начальство.

Матвиенко заявила: «Я очень огорчена решением присяжных. … Я могу так говорить, поскольку дело об убийстве конголезца Роллана Эпоссака с самого начала находилось под моим контролем - я владею всеми материалами следствия. Прокуратура провела очень большую профессиональную работу. Вина была доказана».

Какие чудеса способна творить отечественная школа дознания, когда в деле имеется политическая окраска, известно давно. Вот и в данном случае все обвинение держалось на « добровольном и чистосердечном признании» двоих из четырех обвиняемых, причем как они его давали добровольно и непринужденно слышало все отделение милиции и, наверное, весь микрорайон – такая уж добрая традиция у российского следствия – если кто и сознается то от души, и орет при этом на всю улицу.

Зато какими живописными деталями такие методы дознания украшают сухой протокол. Так, например, один из обвиняемых вспомнил, что, якобы когда его товарищи дрались с африканцем, он метров с пятнадцати запустил в негра камень и тот чудесным образом обогнув головы всех хулиганов точно выбрал себе цель – врезался африканцу точно в лоб. Не иначе как этот булыжник был снабжен индивидуальной головкой самонаведения и должен быть зачислен в разряд высокоточного оружия.

А после применения следствием некоторых средств, обостряющих задним числом и память и остроту зрения, тот же обвиняемый дал показания, что убегая с места события, он с дистанции 10-15 метров якобы в руке у одного из нападавших разглядел нож, и даже точно определил, что лезвие у него шириной 1,5 см! Прежде подобная острота зрения офтальмологами всего мира совершенно ошибочно признавалась недоступной человеческому глазу.

Остальные обвиняемые по версии следствия тоже творили чудеса – один, например, собственноручно убивал негра, находясь в это время за 150 км от места преступления - на дачном участке, где в это время его видели многие свидетели.

Но поскольку современная российская власть стоит одновременно на двух опорах: “охранительной” и “демократической”, то при каждом своем шаге она неизбежно делает крен либо в ту, либо в другую сторону, отчего кажется, что власть шагает на ходулях. В первых двух случаях губернатора сильно занесло в сторону охранительной функции. По закону сохранения равновесия маятник в следующий раз должен качнуться в другую сторону.

Поэтому, когда суд присяжных в третий раз вынес оправдательный вердикт по сходному делу ( по убийству вьетнамского студента Ву Ань Туана), то губернатор Матвиенко, словно позабыв, что она говорила прежде, вдруг вспомнила о демократии и заявила: «Суды присяжных — это суды народа, где участвуют жители города, и их решение — это отражение определенного мнения населения». И далее губернатор сказала, что «детальные комментарии должны давать юристы, а с ее стороны оценивать этот вердикт некорректно». Остается только диву даваться, как такая простая мысль не пришла в губернаторскую голову сразу.

Так что у присяжных заседателей хоть и появилась надежда, но, признаться, слабая. Как известно, все мужики от политики – сволочи. Нашлась там одна порядочная женщина, да и та - Валентина Матвиенко. А российская бюрократия всю жизнь привыкла колебаться вместе с генеральной линией партии.

Вот и 2 ноября Верховный Суд РФ 2 ноября отменил оправдательный приговор Санкт-Петербургского городского суда по делу африканца Эпоссака, где летал самонаводящийся булыжник. Как знать, может быть, после этого позиция питерской градоначальницы еще раз совершит головокружительный вираж?