 |
 |
|
|
Итак, мечта министра по чрезвычайным ситуациям сбылась – президентским указом создана государственная комиссия с громоздким названием: «по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России». Многие наблюдатели уже иронически отметили, что фальсификации не нуждаются в уточнениях. Но, судя по всему, это «министерство правды» само призвано заняться фальсификациями, только обратными – «в интересах России» – понимая под этой абстракцией вполне конкретные интересы нынешней российской власти. Удивляет лишь, что эту комиссию также не назвали «чрезвычайной», сохраняя верность своим традициям.
Сегодня, на исходе первого десятилетия XXI века, российская власть вдруг чрезвычайно озаботилась историческими трактовками военных событий первой половины века минувшего. Мне не хотелось бы вмешиваться в «спор славян между собою» – коллег по колонкам на АПН-СЗ – на тему о том, «кто был тогда прав». Гораздо интереснее порассуждать о специфическом менталитете современной РФ.
Как известно, Российская Федерация провозгласила себя «правопреемницей СССР». Но за неполных 18 лет существования РФ это «правопреемство» из сугубо юридического статуса в области международного права постепенно эволюционировало и к внутренней идеологической преемственности. Показательно, что «интересы России» и «интересы СССР» в этом указе изображаются как абсолютно тождественные.
Но о какой «России» в эпоху Второй мировой войны можно вести речь? Государства под таким названием тогда не существовало, а извне оно так иногда называлось разве что по инерции. Кремлевские идеологи поступили бы честно, если бы вслед за этим указом сделали и следующий шаг – вернули советский флаг в качестве официального для РФ. Ибо нынешний триколор в ходе той войны использовался власовской РОА, против памяти о которой и направлен этот указ. Получается, что нынешнее государство ополчается на собственные символы. Такая вот «патриотическая» шизофрения…
Не случайно, что в эту комиссию вошли и чиновники из ведомства «по защите государственной тайны». Да, тайна той войны и по сей день велика есть. Вместо раскрытия ее архивов, которое в других странах производится уже давно, в «правопреемнице СССР» многие исторические документы по-прежнему остаются за семью печатями и, видимо, доступны лишь официальным «борцам с фальсификациями». Но чего же они боятся?
Если подыскивать какой-то более близкий аналог подобного «закрытия истории», на ум приходит московский октябрь 1993 года. Разумеется, по масштабу со Второй мировой войной эти события несопоставимы, но вот по отношению к ним власти некоторые параллели провести можно. Подробное расследование причин этих событий, полное установление имен жертв и убийц предпочли замять во имя «стабильности». Это вполне закономерно: все институты нынешней российской государственности зиждутся на итогах тогдашнего расстрела демократически избранного парламента как «фашистского логова». Поэтому непредвзятое изучение этого переворота уже само по себе подрывает юридическую легитимность режима.
Что же касается «Великой Победы», то это вообще религиозная матрица в советско-российском мировоззрении, со своей системой общепринятых культов, догматов и табу. Она чем-то похожа на «религию Холокоста», где всякая попытка уточнения сакральной цифры 6000000 немедленно клеймится как «ревизионизм». Однако в отличие от еврейской «религии Жертвы» российская «религия Победы» имеет не этнический, но государственно-политический характер – ее смыслом является удержание кремлецентричной модели мира. (Высший военный орден «Победа» весьма символичен).
Позволю себе привести небольшую автоцитату из уже давней статьи об истории и причинах возникновения этой «гражданской религии»:
«День Победы стал официальным праздником (выходным днем) лишь с 1965 года. По советской традиции, в которой каждый следующий правитель "опровергал" предыдущего, брежневский режим тогда предал забвению хрущевскую мечту о скором "построении коммунизма". Но становилось непонятным — ради чего же существует этот режим, что является исторической целью правящей коммунистической партии? И политтехнологи тех лет нашли выход в усиленной разработке мифологии "Великой Отечественной войны", компенсируя этот кризис советского самосознания "гордостью победителей".
Тем самым они катастрофически перевернули весь советский менталитет — если в 1950-60-е годы он вдохновлялся проектами будущего (знаменитое "шестидесятничество", техноромантика, расцвет фантастики и т.д.), то теперь его опрокинули в прошлое, и стали соотносить всю текущую реальность с результатами Второй мировой войны. Показательно, что в эпоху брежневского "застоя" (1965-1985) на тему той войны было поставлено неизмеримо больше памятников, написано книг, снято фильмов, спето песен, чем за все предыдущее двадцатилетие, миновавшее сразу после ее окончания…»
Сегодня в России уже не просто «новый застой», как полагают некоторые публицисты, но скорее «конец истории». Фукуяма ошибся, приписывая его либеральному Западу. Там до сих пор возможны еще парадоксальные сюжеты. Но «правопреемнице СССР» никакое продолжение истории уже более не нужно, сохранить бы то, что еще осталось. Поэтому историю здесь, напротив, двинули вспять – к «возрождению» мифического «золотого века» – с монархическим «преемничеством», имперскими амбициями, фактически официальной церковью и обязательной гражданской религией в виде «культа Победы».
При этом «конец истории» вполне прагматичен. Александр Храмов совершенно справедливо замечает:
«Кремль вспоминает о "солдате-освободителе" и "пособниках нацизма" только тогда, когда ему это выгодно. Например, в Прибалтике и на Украине это выгодно - и российские чиновники в негодовании, что там устанавливаются памятники Бандере, "пособнику нацизма". А вот в Финляндии, где российская власть намерена построить газопровод "Северный поток", чтобы "энергетической сверхдержаве" (вернее, сырьевому придатку) быстрее и в обход Украины можно было продавать газ на Запад, о "воине-освободителе" почему-то не вспоминают. Президент Медведев спокойно возлагает цветы к могиле маршала Маннергейма. Хотя до 1944 финские войска под командованием этого маршала воевали вместе с Третьим рейхом против СССР. Так что согласно готовящемуся закону Дмитрий Медведев тоже мог бы быть осужден за "реабилитацию нацизма", так как отдал дань памяти "союзнику нацизма".
Разумеется, Маннергейм воевал против Сталина, заключив тактический союз с Германией не из любви к нацизму. А из любви к своей родине, которую в 1939 году Сталин уже пытался поставить на колени. Схожие мотивы были и у многочисленных национально-освободительных движений на территории СССР, пытавшихся воспользоваться немецкой помощью в борьбе с советской империей. И не наследникам этой империи их судить…»
«Борцов с фальсификацией истории» более всего возмущает «пересмотр итогов Второй мировой войны». Однако в странах Восточной Европы они уже давно пересмотрены, причем «пересмотр» этот означал не какую-то «реабилитацию нацизма», но лишь освобождение от идеологического диктата советских «освободителей». А вообще эти «итоги» рухнули еще с падением Берлинской стены. Но в сегодняшней РФ ее пытаются восстановить – в виде виртуальной «Западной». Сторожа конца истории не могут жить без стен.
Альтернативой этому обвалу в имперское прошлое может стать лишь воля к свободному историческому творчеству. И она уже возникает как новое политическое сознание в российских регионах, основанное на гражданском самоуправлении и их уникальных, узнаваемых в мире брендах. Регионы не хотят самоцельного «распада» и не стремятся как-то огораживаться друг от друга, им просто надоело быть единой, безликой и бесправной «провинцией» у подножия кремлевской «вертикали». Однако именно эта модель неуклонно навязывается «системообразующим российским мифом» (Алексей Широпаев) о «Великой Победе». И те, кто в нем усомнится, рискуют отныне быть зачисленными в «пособники нацизма»…
Впрочем, кто такие на самом деле эти «пособники», дает ясное представление один исторический документ 70-летней давности, а именно речь советского подписанта известного Пакта, произнесенная уже в условиях начавшейся Второй мировой войны:
«…под "идеологическим" флагом теперь затеяна война еще большего масштаба и еще больших опасностей для народов Европы и всего мира. Но такого рода война не имеет для себя никакого оправдания. Идеологию гитлеризма, как и всякую другую идеологическую систему, можно признавать или отрицать, это – дело политических взглядов. Но любой человек поймет, что идеологию нельзя уничтожить силой, нельзя покончить с нею войной. Поэтому не только бессмысленно, но и преступно вести такую войну, как война за "уничтожение гитлеризма" прикрываемая фальшивым флагом борьбы за "демократию"...»
Посмотрим, заявит ли новосозданная комиссия: «Njet, Molotoff!»…
Вадим Штепа
Мнение автора не совпадает с мнением редакции
