Властители дум. Трифонов, в отличие от Солженицына, не писал о тюрьмах и о муках заключённых. Он писал об этом отстранённо и странно. Его боль была разлита в воздухе. Он умел сказать о грозном сталинском времени, быть может, больше, чем Солженицын или Шаламов.<

Эхо истории. Скобелев отдал приказ: развернуть боевые знамёна, ударить в барабаны и полкам пройти по Устюрту строевым шагом. И русская рать в огненном пекле под грохот барабанов одолела злосчастное плато, вышла к Хиве и взяла её.

Путинославие. Он впервые дал понять, что страна существует не для них. Что Ермак совершал свой поход за Урал и добывал России Сибирь с её нефтью не ради них. Что герои Великой Отечественной войны погибали под Сталинградом и миллионами умирали на фронтах не для того, чтобы кучка богачей покупала личные самолёты и яхты, вела гедонистический образ жизни, забыв о народе.

Кадровый голод. Путин закрепляет за собой право пожизненного правления не для того, чтобы набивать счета в иностранных банках нефтедолларами. Не для того, чтобы продолжать увлекательную, которой нет равных, игру на международной арене, обставляя искусных игроков в Старом и Новом свете.

Эхо истории. Пресный, дистиллированный, новый памятник ни в коей мере не улучшал, а напротив, опустошал это священное место. Дополнением к этому явилась странная, загадочная доска, в которой сообщается, что новый памятник подарили Москве вельможные люди нашего града, включая пресловутого Мединского.